Оригинал взят у tiomkin
в Люди-легенды || Джейсон Эверман

Ещё одна интересная история о человеке, которого могло ожидать блестящее будущее в одной сфере, но неожиданно для всех он реализовался в другой, абсолютно противоположной. Чем-то - просто по ощущениям - история Джейсона Эвермана напоминает судьбу Гарри Маккалиона. Конечно, формально это разные судьбы и на первый взгляд между ними ничего общего: сын шотландского бандита и сам шпана переулочная, Маккалион сознательно пошёл в армию, чтобы направить свою жажду крови в законное русло, прошёл жестокий отбор в самые серьёзные части спецназначения мира (САС и РДО ВС ЮАР), воевал как на явной, так и на тайной войне, после чего обрёл себя в мирной жизни, получил образование уже в более чем зрелом возрасте и нашёл себе дело по душе. Эверман в отличие от Маккалиона, был представителем среднего класса, одарённым музыкантом, который не мыслил себя вне рок-сцены, но не удержался в двух супергруппах - и пошёл в армию, и не в стройбат, а в спецназ. Отбор в Силы СпН Армии США ("зелёные береты" не такой жестокий, как, скажем, в южноафриканские разведотряды или в американские же "морские котики" - но это и не прогулка в парке. В чём-то отбор туда даже посложнее - поскольку "береты" должны уметь действовать не только как элитные ударные части, но и как факторы повышения боевой эффективности (что требует не столько накачанных мышц и умения сшибать плевками вертолёты, сколько интеллекта). И да - перед этим Эверман успешно прошёл отбор и в полк рейнджеров - где с кандидатами также не церемонятся. Но, главное, наверное заключается в том, что и Маккалион и Эверман сумели преодолеть себя: найти выход из сложной жизненной ситуации, поставить себе цель, добиться её, доказать себе, что они это могут, успешно применить полученные навыки - и вернуться после этого к мирной жизни. Формально это под силу многим - на деле, такое доступно не каждому. Надо обладать невероятно сильным характером, чтобы "встать и идти". Люди, подобные им, могут быть - с точки зрения прекраснодушных интеллигентов - исчадиями, отребьем, недостойными высокого звания человека. Не вопрос - идеального в природе не существует и многие из таких вот людей действительно далеко не ангелы (а определённый их процент, оставив службу, становится преступниками и садится в тюрьмы). Но сложно спорить с тем, что они - люди не рядовые, сумевшие пойти наперекор судьбе и прогнуть мир под себя.
Перевод^©

* * *

The Rock 'n' Roll Casualty Who Became a War Hero
CLAY TARVER

Из жертвы рок-н-ролла - в герои войны.
Клэй Тарвер

Я спросил его, говорил ли он когда-нибудь об этом? Джейсон покачал головой - нет, никогда. Но люди, в конечном итоге, узнавали? Постоянно.

Первый раз это случилось на военной базе Форт-Беннинг в 1994 году, во время начальной военной подготовки. Пара его сослуживцев по учебке, бывшие полицейские, тогда утверждали, что у заключённых в тюрьме больше свободы, чем у новобранцев. Кое-кто из солдат имитировал попытки самоубийства, чтобы быть отчисленным с курса. Но Эверман никогда не сомневался в себе. "Я был уверен на 100 процентов", говорил он. "В противном случае, я бы просто не окончил этот курс".
Над рядовым Эверманом было три сержанта-инструктора по строевой подготовке. Двое из них - натуральные садисты. Слава Богу, что увидел это третий - самый нормальный. Он сидел, читал журнал, затем перевёл взгляд на Эвермана и уставился на него в упор. Потом сержант подошёл к нему, указал на страницу в журнале и спросил: "Это ты?" На странице была фотография самой известной группы в мире - "Нирваны". Курт Кобейн только-только покончил с жизнью и в журнале опубликовали статью о нём. На фото рядом с Кобейном был изображён второй гитарист группы, какое-то время в ней игравший. Парень с длинными кучерявыми рыжими волосами. "Это - ты?"
Эверман выдохнул. "Так точно, сержант".
И это только одна часть. Джейсон Эверман - единственный в своём роде человек: это тот самый парень, которого выгнали из "Нирваны" и "Саундгардена", двух рок-групп, суммарный тираж дисков которых составил около 100 миллионов экземпляров. В 26 лет он был не просто Питом Бестом (это тот самый парень, которого перед самым взлётом к славе "Битлз" попросили уйти из группы) - он был Дважды Питом Бестом.
С другой стороны - он и близко им не был. То, что Эверман совершил потом, перевело его в совершенно иную категорию, нежели сноска мелким шрифтом в истории рок-н-ролла. Он стал военнослужащим элитного подразделения - Сил Специального назначения армии США, одним из тех бородатых парней, которые ездили верхом в Афганистане и сражались с талибами.
читать дальшеЯ знал Джейсона очень давно - с тех пор как мы играли в одних и тех же рок-концертах почти четверть века назад. То, что с ним произошло относится к категории невероятного и необъяснимого: довольно жестокое сочетание везения, невезения и разочарования, которое накрыло бы даже меня в мои лучшие годы, несмотря на мои дерзость и удаль. Последний раз мы виделись в начале 90-х - и после этого встретились только прошлым летом. Я приехал к нему в гости, в его квартиру в Бруклине - мы выпивали, вспоминали прошлое, рассказывали, как у кого прошли эти годы. Когда-то наши жизни шли одинаково. Затем я из рок-музыканта превратился в почтенного отца семейства. Но мои перемены были спокойными и медленными. А у Джейсона - жёсткими и резкими.
О них он рассказывал крайне неохотно - видно, что для него это не очень-то легко. Джейсон вообще один из самых скрытных людей, которых я когда-либо встречал. Тем не менее, когда я приехал в одиноко стоящую хижину неподалёку от залива Пьюджет-Саунд, он меня там встретил - высокий, крепко сбитый, в толстовке группы Black Flag, со стаканом красного вина в руке. Это было его личное убежище, его тщательно охраняемая частная жизнь - и он допустил меня в неё.
На одной стене - полки с книгами и фигурками солдатиков. На полу валяются гитары и барабаны. Но вот самая дальняя стена выглядела как экспозиция в музее: медали, всякие разные предметы оттуда, военные фотографии и проч. Я смотрел на них во все глаза, расспрашивая о том и о сём. По поводу вручную изукрашенного пистолета, висевшего над камином, Джейсон ответил, что таким вот способом талибы обычно украшают своё оружие. Я взял в руки его армейскую каску. Мне она показалась чудовищно тяжёлой. Джейсон усмехнулся: "Что ты, она на самом деле лёгкая. Это последнее слово техники". На боку каски - от руки сделанная надпись о группе крови: О(I)Rh+.
Первый раз, когда я встретил Эвермана, был также и первым разом в моей жизни, когда я впервые попал внутрь гастрольного автобуса. Это был 1989 год - довольно сложное время для рок-музыканта. Группа, в которой я играл, Bullet LaVolta, участвовала в совместном турне с группой из Сиэттла Mudhoney. Мы натурально фанатели с них, в том смысле, что они являлись для нас образцами для подражания. У них не просто было понимание правил панк-рока - они фактически и задавали эти правила. Тогда, как и сейчас, в серьёзной экономике для 20-летних особого места не находилось. Равно как и в музыкальной индустрии. Наш панк-рок заключался в том, чтобы найти какую-то свою нишу и играть музыку ради самого процесса - как правило, музыку строго противоположную тому, что считалось популярной. Если ты хотел "пробиться", то играл блевотный метал, типа как у Warrant или Slaughter - их крутили по MTV. Они были плохими. Мы были хорошими. Вот так, коротко и ясно.
Предпоследний концерт в этом турне с Mudhoney проходил в Чикаго - наши команды выступали на разогреве у группы "Саундгарден" в "Кабаре Метро", крупнейшей концертной площадке в том туре. В то время "Саундгарден" в шоу-бизнесе котировался куда как выше "Нирваны". Звучит дико, но тогда "Нирвану" никто всерьёз не воспринимал - тоже мне, какая-то ничем не примечательная гранж-группа, к тому же с чудовищным названием. "Саундгарден" тогда подписали крупный контракт со звукозаписывающей студией A&M Records. Те, кто варился в музыкальной индустрии, полагали, что эта группа принадлежит к числу тех, которые вскоре произведут настоящий фурор. Мы не знали, что и думать. Мы им завидовали, мы чувствовали в них угрозу, и мы, естественно, относились к ним с неодобрением. Как вспоминал ударник Mudhoney, Дэн Питерс: "Мы приехали на фургонах, а у них был огромный автобус. Чума просто".
Вообще, "Саундгарден" был самой профессиональной группой в плане организации. На них работала целая команда обеспечения, их продвигала мощная студия, и у них было 16 типов разных футболок для продажи поклонникам. И они оказались на редкость приятными ребятами - они пригласили нас в свой автобус. Когда двери с шипением раскрылись, и мы вошли внутрь, то были настолько ошеломлены, что не могли сказать ни слова. В автобусе был холодильник. В автобусе был ломберный столик, заделанный под мрамор. В автобусе был туалет!
Мы прошли мимо коек в салон. Именно там он и сидел: бас-гитарист группы "Саундгарден" Джейсон Эверман. Это был просто эталонный рокер: длинный хайр, мрачное выражение лица и всё такое. Мощная энергия, особенно заметная при декоративной подсветке. Он был первым человеком, у которого я увидел кольцо в носу. Я это считал, как предупреждение, написанное крупными буквами: "У меня дико скверный характер". На самом деле, всё было строго наоборот - он оказался умным и саркастичным парнем. Он угостил меня луковыми кольцами.
Остальная часть того вечера прошла не менее странно. На сцену мы вышли слишком рано - мы уже закончили играть, а зрители всё ещё прибывали. Mudhoney были великолепны, но в этом похожем на пещеру зале, они звучали довольно странно. А "Саундгарден" нас озадачил. Похоже, что парни были нацелены на какую-то супер-премию, но нам не дано тогда было увидеть на что именно. Когда я смотрел на то, как Джейсон держится на сцене - его рыжая грива взлетала в такт - меня осенило: "Господи Боже, да эти чуваки реально станут звёздами".
Эверман родился на маленьком острове у берегов Аляски: "В моём свидетельстве о рождении написано, что я родился на острове Кодьяк, но я более чем уверен, что на самом деле это был Узинки - родители жили там в маленькой хижине, с ручным оцелотом по имени Киа". Такая странная тщательность в подборе слов характерна для его речи. Он может рассуждать о солдатах, описывая их как "независимых граждан, которые по своему выбору готовы рискнуть и потерять всё" - или же подробно объяснять "гносеологическую дилемму" в "Хортоне" доктора Сюсса. При всём при том, заметно, что характерное рокерское "чувак" до сих пор в нём присутствует. Его родители, Дайана и Джерри в своё время перебрались на Аляску, чтобы быть ближе к природе - но брак не сложился. Дайана не смогла вынести суровой жизни и после двух лет ушла от мужа, чтобы начать всё сначала. Она взяла маленького Джейсона с собой, перебралась в штат Вашингтон и в итоге вышла замуж за бывшего моряка по имени Расс Зибер. Они поселились в местечке Пулсбо - через залив Пьюджет-Саунд напротив Сиэттла. Мать Джейсона никогда не говорила с ним о времени, проведённом на Аляске. Его сводная сестра Мими Маккей, с которой они вместе росли, рассказывала, что до 13 лет Джейсон вообще не подозревал о существовании своего настоящего отца.
В те времена Пулсбо был типичным "безопасным пригородом" - правда, на грани этой самой безопасности. Хотя Дайана обожала Джейсона, жизнь в семье нельзя было назвать лёгкой. "Моя мать часто впадала в жуткую депрессию, она была по-своему гениальна - но при этом пила как лошадь и закидывалась таблетками", - рассказывала Мими. "Джейсон и я быстро научились, что называется, ходить на цыпочках и сами заботиться о себе". В подростковом возрасте у Джейсона развилось заикание. "Мама шутила, что Джейсона от заикания она вылечила своими приказами типа: либо выплюнь это либо заткнись. Я достигла нешуточного мастерства в том, как выудить из него слова".
Очень скоро молчание перешло в действие. Раздобыв где-то серьёзную шутиху, Джейсон с приятелем взорвали туалет. Сегодня за такое он бы сел в тюрьму. Тогда, в начале 80-х, его всего-то исключили из школы на пару недель. Но бабушка Джейсона, Джиджи, встревожилась не на шутку. Джиджи Филлипс была одной из немногих, с кем Джейсон был по-настоящему близок. И она не собиралась отмахиваться от такого рода неприятностей. Она разыскала лучшего врача, какого только смогла найти - по словам Мими, это был штатный врач баскетбольной команды "Сиэтл Суперсоникс".
На приёме у врача Эверман поначалу просто сидел. Но доктор оказался "повёрнутым" на музыке - у него в кабинете на стенах висело несколько старых гитар. Эверман взял одну и начал перебирать струны. Доктор стал подыгрывать, в надежде, что это поможет Джейсону раскрыться. Как позже говорила Мими, "с тех пор это была наша семейная шутка номер один - самые дорогие уроки игры на гитаре в мире". Именно тогда Эверман начал учиться играть на этом инструменте.
Музыка его полностью изменила - особенно, когда он впервые услышал панк-рок. "Я должен признаться, что это было первым знаковым моментом в моей жизни", говорил он. "В панке есть какой-то невероятный конформизм по отношению ко всему нонконформизму. Ты позже понимаешь, что это бунтарство заключается в том, что все делают ровно одно и то же. Но странным образом, именно это в конечном итоге позволяет тебе забыть о правилах и стать самим собой". Во время учёбы в старших классах практически всё своё свободное время Эверман проводил, играя в рок-группах. В одно из лет он поехал к своему родному отцу на Аляску, и позже проводил с ним по нескольку месяцев, работая на его рыбацкой шхуне. Он окончил школу экстерном, выпустившись на семестр раньше. Очень скоро он заработал 20 тысяч долларов и приобрёл репутацию независимого и самостоятельного человека.
Именно тогда с ним произошёл один из тех ключевых случаев, о которых часто пишут в биографиях рок-музыкантов. Его друг детства по имени Чэд Ченнинг как-то повстречал гитариста и басиста из Олимпии - ребята искали ударника. Парней звали Курт Кобейн и Крист Новоселич, а их группа именовалась "Нирвана". Группа выступала по всяким местным клубам и Ченнинг исправно стучал там на ударных. Когда Кобейн решил взять ещё одного гитариста, Ченнинг тут же предложил кандидатуру: "Я даже не задумывался - я сразу сказал: чуваки, я знаю парня, это мой друг Джейсон, он то, что нужно".
Поначалу казалось, что Эверман - это ровно то, что они искали. "Нирвана" состояла из дерзких и хамоватых парней, каждый из которых по-своему был ходячей бомбой со взведённым взрывателем. Мрачность "Нирваны" теперь вошла в легенды, но на самом деле Кобейн был изрядным шутником. Как рассказывал мне Новоселич, "мы были ещё теми приколистами". Что касается музыки, то тогда "Нирвана" была в "тяжёлой" фазе, что полностью отвечало внутренней рок-энергии Эвермана. Джонатан Поунмен, один из основателей "Суб Поп Рекордз", лейбла звукозаписи, который писал "Нирвану", вспоминал, что Кобейн представил ему Эвермана перед саунд-чеком в Сан-Франциско и сказал, что это наш сюрприз. Поунмену новый гитарист понравился.
Эверман также помог группе и ещё одним. "Нирвана" задолжала продюсеру их первого альбома Bleach - который они уже записали. "Джейсон был щедр", рассказывал Новоселич. "И у него была работа… в общем, у него были деньги, да? Ну, знаешь, как теперь говорят, что на запись альбома было потрачено шесть с чем-то сотен долларов. Джейсон их заплатил". Сумма составила $606.17 - Эверман заплатил их из своих денег, заработанных на рыбной ловле. "Суб Поп" настолько ценила Джейсона, что даже отпечатала ограниченным тиражом специальный концертный постер с ним.
Эверман и "Нирвана" разошлись, когда группа начала гастролировать - именно тогда возникли проблемы, которые в итоге привели к тому, что Джейсон ушёл из группы. Концертный тур - особенно первый - это суровое испытание для всех членов группы. Тесный фургон, 23 часа в сутки заполнены опустошающей скукой - и всё ради того, чтобы один час провести на сцене и выдать час записей, которые оправдают эту гастроль. Турне любого может свести с ума - похмелье, тысячекратно повторенные навязшие в зубах древние шутки, запахи и т.д. Ключевой момент тут - это юмор. Его надо постоянно поддерживать. Когда все садятся и едут, твой коллега может тебя обожать - но через сотню миль ты просишь его выключить Stooges, и он тебя уже люто ненавидит.
"Джейсон был великолепен на концертах", говорил Новоселич. "Но затем ситуация начала стремительно ухудшаться". Примерно на полпути Джейсон ушёл в себя, завернулся в такую непроницаемую замкнутость. По словам членов группы, он перестал разговаривать с кем-либо и полностью самоустранился из группы в плане общения.
Когда группа доехала до Нью-Йорка, "веселье кончилось", вспоминал Новоселич. "Очень быстро кончилось". Ченнинг был в смятении - всё-таки он был лучшим другом Эвермана. "Он никогда не рассказывал о том, что его заботило", вспоминал Ченнинг. Всё выглядело так, как будто Эверман больше не хотел быть с ними. Кобейн и Новоселич хотели, чтобы Эверман покинул группу, но не знали, как заставить его это сделать. Неизбежное противоречие правил панк-рока: предполагается, что ты ненавидишь карьеризм, но при этом ты всё-таки делаешь карьеру. А 20-летние парни ещё не обладают опытом решения подобных вопросов. Так что чисто формально "Нирвана" Джейсона не уволила; группа просто отменила дальнейшие концерты и отправилась обратно, прямиком из Нью-Йорка в штат Вашингтон, 50 часов в полном молчании, никто ни слова не проронил.
Даже спустя 20 лет у Эвермана нет чёткого ответа на вопрос, что же тогда случилось. "Честно говоря, я не ожидал чего-то особенного от этих гастролей", сказал он мне. "Они просто закончились". В книге Майкла Азеррада "Будь самим собой" (Come as You Are), основополагающим источником по "Нирване", Кобейн называет Эвермана "унылым металлистом". Что ещё хуже, он хвастается тем, что не компенсировал Эверману деньги за альбом Bleach, заявив, что эта сумма была возмещением за "моральный ущерб". Парадокс: "Нирвана", группа, чей лидер прославился тем, что расшатал свою психику до такой степени, что вышиб себе мозги, выгнала Джейсона Эвермана, на основании того, что он якобы "псих".
То, что произошло позже, до сих пор выглядит невероятной цепочкой событий. После нескольких лет выступлений на самых разных площадках, от сараев до клубов, группа "Саундгарден" наконец-то подписала контракт с A&M, получила роскошный концертный автобус, билеты были раскуплены на все концерты. И внезапно бас-гитарист группы Хиро Ямамото вознамерился уйти. Администратор группы Эрик Джонсон позже рассказывал, что Ямамото "был реальным панк-рокером. У нас прошло несколько встреч с представителями A&M, мы уже были не просто мальчики на разогреве. Но Ямамото твердил - нет, нет, нет, нет, это не для меня". В 1989 году, сразу же после выхода их дебютного альбома Louder Than Love, Ямамото покинул группу.
"Нирвана" Эверману всегда нравилась, но "Саундгарден" он натурально обожал. Играть у них на басу - тем более, когда до славы оставалось два шага - о большем и мечтать не приходилось. Один из старых друзей Эвермана, Бен Шеперд, договорился о прослушивании. В "Саундгарден" Джейсона взяли не раздумывая. "Мы знали, что он расстался с "Нирваной" не так чтобы полюбовно", рассказывал гитарист "Саундгардена" Ким Тайил. "Он не подошёл "Нирване"? Эка невидаль! Это их проблемы. Мы - это "Саундгарден". Мы - другие". На первом прослушивании Джейсон произвёл сильное впечатление на всех участников. Мэтт Кэмерон, ударник "Саундгарден": "Джейсон был тем, что нам нужно. Он был готов играть в нашей команде". Так, после провала с "Нирваной" Эверман стал бас-гитаристом своей любимой группы из Сиэттла. Он не мог поверить в такую удачу. Как он сам признавался позже: "Каковы были шансы, что всё так произойдёт?"
Следующий год промелькнул в вихре непрекращающихся концертов по США и Европе. Эверману было всего 22 года - и он ощущал, что находится в группе на третьих ролях. Все члены группы были как минимум на несколько лет его старше. "Всё равно, что пить воду из пожарного крана", говорил он. "Но я думал, что так и надо. В конце концов, это станет частью меня - я так считал". Равно и я. После того концерта в Чикаго, Bullet LaVolta играла на разогреве у "Саундгарден" целый месяц. Если я поначалу был настроен критически по отношению к ним, то после того, как я сошёлся с ними ближе, я понял, что не всё тут так просто. Ты уже на твёрдом пути к славе - и это провоцирует огромное давление. Окружающие думают, что для них это тоже сработает. Я видел, как в разных городах другие группы просто лебезили перед "Саундгарден" - и перед Эверманом тоже. Он был тем, кем они мечтали стать.
Когда "Саундгарден" вернулись домой, был объявлен общий сбор группы. Джейсон приехал к Кэмерону, полагая, что речь пойдёт о следующем диске. Тайил рассказывал мне: "Я думал, что смогу всё это оформить дипломатично… но никак не мог подвести к этому моменту". По его словам, вокалист "Саундгарден" Крис Корнелл, в какой-то момент бухнул прямо и откровенно: чувак, у нас с тобой ничего не получается. Тайил вспоминал, что в тот момент он подумал: "Мы ведём себя не как рок-группа. Мне это не нравится". Никому это не нравилось. Все предпочли отмолчаться. В общем, Эвермана снова уволили.
Когда я узнал об этом, то забеспокоился. Его уже второй раз вышибли из группы, которую ожидало яркое будущее. Должна же быть какая-то причина? Кэмерон например постоянно ему говорил: "Чувак, чего ты такой напряжённый? Ты же в самой крутой команде". Джонсон, администратор группы, также не мог понять в чём дело: "Он мог саркастически шутить, мог улыбаться - а потом словно туча на него наплывала. Он часами мог сидеть в автобусе, сунув наушники в уши и замыкаться в каком-то своём мире. Мне его было жалко тогда и ещё больше мне его жалко сейчас - поскольку я понимаю, что от чего-то он внутренне страдал, а никто не знал, как ему помочь".
Я не знаю, как он пережил следующий год. Место Эвермана в "Саундгарден" занял его друг, Бен Шеперд. Следующий альбом группы разошёлся тиражом в 2 миллиона экземпляров - т.е. стал дважды платиновым. А "Нирвана" - после того как заменили друга Джейсона Чеда Ченнинга на Дэйва Грола - стала группой №1 в мире. Тот альбом, за который Эверман так и не получил назад свои деньги - Bleach - в итоге был распродан тиражом 2,1 миллиона экземпляров. Тираж альбома Nevermind достиг почти 30-миллионой отметки продаж по всему миру - и эта пластинка навсегда изменила направление развития рок-музыки. А Эверман остался на обочине - не имея ни малейшего понятия, что ему делать дальше.
Первый месяц он просто ушёл в себя и свернулся калачиком. "Это был чудовищный удар", нехотя признавался он позже. "Я был к нему абсолютно не готов. Единственный хороший момент во всей этой истории - это вынудило меня покинуть Северо-Запад. В противном случае, я бы никогда этого не сделал". Он переехал в Нью-Йорк и нашёл себе работу - на складе лейбла звукозаписи Caroline Records. Не сравнить с должностью бас-гитариста супергруппы.
Джейсон начал играть там с разными группами и в итоге присоединился к одной - Mindfunk. Группа добилась определённого успеха, и Джейсон перебрался с ней в Сан-Франциско. Но всё равно, что-то шло не так. И вот, пытаясь разобраться в своей жизни и как-то разгрести эту сумятицу, он понял, что должен что-то изменить. Он знал, что не хочет быть безликим гитаристом в 15-й по счёту группе - тем парнем, который всё время вспоминает, как 20 лет назад он играл с "Нирваной" и "Саундгарден". Он хотел что-то предпринять, что-то из серии абсолютно невозможного: "Я играл в очень крутых группах. Я был внутренне готов к тому, чтобы сделать что-то максимально "некрутое", что только возможно".
Таким образом, в 1993 году, живя вместе с другими членами группы в доме, арендованном Mindfunk, в один прекрасный день Эверман, не говоря никому ни слова, пошёл в армейский вербовочный центр. Армия предложила ему возможность стать рейнджером - а в конечном итоге, если получится, то и спецназовцем. Он сказал мне, что его всегда интересовала армия. Его отчим когда-то служил в ВМС, оба деда также служили. Большинство людей, с которыми он рос, кривились при одном упоминании армии - возможно, поэтому она его и привлекала. Новоселич вспоминал, что как-то раз Эверман рассуждал об этом вслух: "Он сидел и размышлял. Он спросил меня: ты когда-нибудь задумывался о том, каково это - быть солдатом, пройти через все испытания? Я тогда посмотрел на него типа "чувак, да Боже упаси!"".
Эверман установил себе новый распорядок дня: он просыпался рано, пока его приятели ещё спали, он ездил на велосипеде, он плавал, приводил себя в форму. И однажды он ушёл из группы - без предупреждения. Все свои вещи он поместил на склад, купил билет до Нью-Йорка, а уже там пошёл на призывной пункт на Манхэттене. Спустя пару недель он уже летел в Джорджию: "Волновался ли я? Ну, да, немного волновался. Но я знал".
Когда он прибыл в Форт-Беннинг для прохождения начальной подготовки, то его волосы были коротко подстрижены, кольца в носу уже не было - в общем, он ничем не отличался от других новобранцев. Ему было 26 - не то чтобы старик по армейским меркам, но где-то рядом. Спустя месяц после начала прохождения курса, Кобейн выстрелил себе в голову, и таким образом вскрылось прошлое Эвермана. Сержантам это добавило веселья. Любимой фразой в адрес Эвермана стал приказ: "ОК, рок-звезда, а ну-ка 50 лишних отжиманий". Эверман подчёркивал, что иного он и не ожидал.
Сослуживец Джейсона, Шон Уокер рассказал мне, что инструкторы на отборе в полк рейнджеров начинали отбор с того, что просили новобранцев добровольно уйти с курса - дабы сэкономить всем время и нервы: "Ты был обязан совершить 12-мильный марш-бросок за три часа или быстрее; пробежать 5 миль за 40 минут или быстрее; проплыть по нормативу боевых пловцов и вообще выполнить любое упражнение, которое придёт инструкторам в голову". Половина солдат сдалось и ушло с курса. Но на этот раз Эверман отказался быть лузером. Он выполнил абсолютно все упражнения и прошёл курс.
После службы в Форт-Беннинге Эвермана перевели на базу Форт-Льюис, штат Вашингтон - в 60 милях от Пулсбо, места, где он вырос. Все тамошние сослуживцы Эвермана, с которыми я разговаривал, подчёркивали, что он никогда ни с кем не говорил о своём прошлом. Тем не менее, об этом стало известно и тут. Уокер считал, что все рассказы о том, что Эверман когда-то был рок-звездой, были всего лишь шуткой - до тех пор, пока кто-то не дал ему видеокассету с записью концерта: "Я несколько раз просмотрел этот фрагмент, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают. Да, это действительно был Джейсон Эверман, выступавший на каком-то крутом концерте. Я сидел в изумлении и думал: да какого чорта Эверман тут забыл в армии - когда он жил жизнью, о которой миллионы людей даже не и мечтают?". Притом, что Эверман служил менее чем в часе езды от Мемориального Стадиона Сиэтла, площадки, где постоянно выступал "Саундгарден".
Во время одной из своих первых увольнительных в Сиэтл, Эверман как-то заметил знакомый потрёпанный фургон красного цвета - он принадлежал Киму Тайилу. Тайил увидел, что его преследует какой-то автомобиль, слышал подаваемые сигналы, но знать не знал кто это. Тайил не собирался ехать домой с таким "хвостом", поэтому в итоге остановился. Другой автомобиль также затормозил, из него вышел какой-то коротко стриженный парень и сказал: "Привет, Ким!". Сначала Тайил решил, что это какой-то особо фанатичный поклонник. "И тут я услышал - это я, Джейсон. Я чуть не рухнул в буквальном смысле слова. Мы поехали, выпили пару пива, поболтали. Потом Джейсон сел в машину и вернулся на базу".
Первая боевая операция, в которой рейнджер Эверман принял участие, проходила где-то в Латинской Америке. Он отказался раскрывать детали, упомянув только, что она была частью тайной войны против наркомафии. Несмотря на интенсивную подготовку, никто не знает, как он поведёт себя под огнём. "Ощущение боевого братства, сознание того, что ты работаешь в команде и воюешь против общего врага", сказал Эверман в своей характерной для него выспренной манере, - "это высшее состояние духа". По его словам, это то же самое, что выходить на сцену - только гораздо круче: "Все смотрят на тебя, и ты знаешь - знаешь - что произойдёт что-то крутое. Я знал, что это такое. Это жизнь и есть".
Свой первый срок он отслужил в рейнджерах: "Но у меня было чувство, что что-то я не закончил". Он очень хотел попасть в спецназ - для Эвермана это было высшей вершиной, которую только можно покорить. Спецназ - это совершенно другой мир. Они действуют как равные. Они зовут друг друга по имени, а не обращаются по званию. Они участвуют во всех возможных операциях, о которых менее элитные части даже не подозревают.
11 сентября 2001 года Эверман приступил к заключительному этапу подготовки в спецназе. Это был первый день занятия на курсах по иностранному языку. Эверман с приятелями сидели в холле и смотрели новости по CNN: "Я увидел, как самолёт врезается в башню и где-то внутри себя я понял, что мы отправимся на войну. Я не верю в судьбу или предопределение, но тогда я почувствовал странное ощущение, то что называют кысмет - что для меня скорее означает присутствовать в правильном месте в правильное время. Я полагаю, я всегда знал, что так и случится - и надеялся, что когда этот момент настанет, то я буду к нему готов".
Он рассказал мне, как ездил верхом на лошадях вместе с пуштунами, как вылетал на вертолётах в ночные рейды, как иногда целыми днями сидел на базе в ожидании и абсолютном безделье. Он видел проржавевшие советские танки в Панджшерском ущелье. Он вдыхал маковый запах на бескрайних полях под Кандагаром. Он сталкивался с подрывниками-смертниками. Однако он постоянно подчёркивал, что война - это вовсе не то, как об этом думает большинство людей: "Это абсолютно не похоже на кино. Она очень медленная, неторопливая".
Между частыми командировками в Афганистан Эверман побывал в Ираке - и вот там, порой, это было похоже на кино. Он шёл в первой волне самой мощной наступательной операции со времён Второй Мировой войны - с вертолётами по бокам его машины, и, как он это назвал, "с полной мощью вооружённых сил Соединённых Штатов", которая шла за ним. Он расстреливал из гранатомёта со quot;, нехотя признавался он позже. своего "Хаммера" иракские танки, "которые взрывались как игрушки, башни уносило взрывами. Я видел то, что никогда и не думал увидеть. Чувак, я видел, как передо мной здания обращались в пыль". Как-то раз он наткнулся на огромную кучу иракских армейских ботинок, их там были сотни: "Они просто сняли с себя всё, что указывало на принадлежность к армии и ушли".
Понятно, что я хотел услышать как можно больше подробностей - но Эверман говорил об этом мало. Не хотел - или, что вернее, не мог. У спецназа есть свой кодекс: они не рассказывают о том, чем они занимаются. На самом деле я думаю, это-то и привлекало Эвермана. После жизни на виду (трудно себе вообразить более публичное существо, чем рок-музыкант) он стремился найти для себя что-то не просто незаметное - наипаче секретное. Мими как-то раз повстречала пару ребят из спецназа, которые просто боготворили Эвермана: "Они не спрашивали меня, как это обычно делают фанаты: "Это твой брат играл в "Нирване?". Напротив, они спросили: "Джейсон Эверман - это твой брат?". Один из них повернулся к приятелю и сказал: "Чувак, ты знаешь, в чём он участвовал?""
Похоже, что на войне Эверман нашёл себя. Туча, которая порой находила на него, никуда не делась - но она больше не играла никакой роли. Как пояснил мне один из сослуживцев Джейсона по спецназу (он до сих пор находится на действительной военной службе и поэтому просил не упоминать его имя): "Да, иногда он бывал тих и мрачен, но на выполнение задач это никак не влияло. И вообще, я предпочту работать на пару с тихоней, чем с тем, у кого язык как помело".
В хижине Эвермана я увидел кучу медалей и знаков, включая наиболее почётный среди ветеранов "Знак боевого пехотинца". "Конечно, это всё напоминает бойскаутские "трофеи"", сказал он. "Но на самом деле это довольно круто". Я увидел фотографии Эвермана: вот он в полевой форме на палубе какого-то корабля ("анти-пиратская операция в Азии"; вот он вместе с Дональдом Рамсфелдом; вот он вместе с генералом Стэнли Маккристалом. И вот тут меня накрыло: Джйсон Эверман наконец-то стал настоящей рок-звездой.
"По мне, так жизнь - штука бессмысленная", сказал мне Эверман во время нашей последней встречи. "Осмысленность - это то, что ты в неё вкладываешь". Фраза куда более уместная в устах какого-нибудь студента философского факультета - но именно им Джейсон и стал; ещё один неожиданный поворот в его жизни. Мы говорили о Джеке Керуаке - ему необходимо было перечитать "В пути" для одного из курсов. Мы стояли у входа в Батлеровскую библиотеку на кампусе Колубийского университета в Нью-Йорке. Эверман выглядел свежим и собранным, со студенческим рюкзачком за плечами. После увольнения с военной службы в 2006 году, он использовал свои ветеранские льготы для поступления в университет - причём он выбрал сразу два: Университет Сиэтла и Колумбийский. По его словам, он послал документа в Колумбийский просто ради шутки. Характеристику ему написал генерал Маккристал. К немалому изумлению Эвермана, Колумбийский университет его принял: "Это почти как вызов, который зашёл слишком далеко - но при этом продолжает двигаться вперёд". В свои 45 лет Эверман получил степень бакалавра по философии.
Мы шли мимо ничего не подозревающих студентов, перед которыми впереди была ещё вся жизнь, а я размышлял о том, какое ничтожно малое количество людей сумели сделать то, что смог совершить Эверман. Жизнь очень жестоко с ним обошлась: на его глазах удача прошла стороной -дважды. Но он не позволил неудачам сломать и раздавить себя. За свою жизнь рок-музыканта я знавал множество парней - и только горстке из них удалось пробиться на вершину музыкального Олимпа. Я рад за них, честно. Большинство и близко к тому не подошло. Кому-то так и не удалось преодолеть крушение своих надежд - но Эверман смог. Когда я рассказал о нём его бывшим коллегам по группе, о том, кем он стал и через что прошёл, они не на шутку удивились - и всяко порадовались за него.
Когда мы шли по кампусу, я спросил Эвермана, каково это - быть студентом после всего того, через что он прошёл. Эверман сухо улыбнулся: "Это анонимность. Ровно то, что мне нравится". Я предположил, что с его уникальным резюме он может стать самым крутым профессором всех времён и народов. Он покачал головой: "Не, чувак, ни в коем случае. У меня нет такого терпения. Возможно, я устроюсь где-нибудь барменом".