Пишет Гламурзель glam_fille

В защиту телевизора.
Возмущают меня люди, которые с гордостью говорят: "Я не смотрю телевизор!" - чем гордиться-то, думаю. А откуда ты сведения о мире получаешь? идеи откуда черпаешь? Из книг, что ли? Но тогда: откуда ты берешь идеи какую книгу почитать?

Я - исключительно из телевизора. Увижу что-нибудь интересное - и бегу изучать в интернете. Массу захватывающих вещей таким образом узнаю, массу. Вчера вот.

Включаю. Показывают Диснеевский мультик "Балто" - про героического пса-полукровку, который героически спасает маленькую девочку в какой-то богом забытой северной деревушке, героически доставляя на санках лекарство через бураны, ледяные пещеры, кошмарные пропасти и дикие леса. Ну я смотрю так одним глазом, и вдруг, к самому концу, мультик прекращается и показывают уже как фильм: Центральный парк в Нью-Йорке, бабушку с внучкой, и они подходят к памятнику собаке и бабушка вспоминает про то, как она была этой девочкой... Постойте, - встрепенулась я. Это что же: мультик-то взаправду? Потому что я видела эту бронзовую собачку, помню. Есть такой памятник. Только не помню, что там у нее на постаменте было написано. Пошла изучать. И узнала про такую офигительную историю, по сравнению с которой диснеевский фильм с его гигантскими сталактитами и духом снежного волка - просто фигня. Историю о том, как в 1925 году доставляли дифтерийную сыворотку в посёлок Ном на Аляске.



Присказка

Сейчас дифтерии в развитых странах практически нет, но я еще застала времена, когда она была актуальна. Болезненное воспоминание детства: я сижу в очереди в поликлинике перед кабинетом моего педиатра и пялюсь на красочный плакат про дифтерию на стене. Дифтерия считалась детской болезнью, хотя взрослые ей тоже могут заразиться. Но у детей вообще нет никаких шансов: дифтерия жутко заразна и ее бактерии могут выживать на предметах неделями. В принципе, в не такие уж далекие времена несколько родственных или дружественных семей могли потерять за неделю всех детей, потому что до конца 19 века смертность от дифтерии была 100%.

читать дальшеБолезнь начинается с болей в горле. Бактерии быстро размножаются на миндалинах и нёбе и начинают выделять сильный токсин. Ткани носоглотки начинают отмирать, образуя характерные серые жесткие пленки, быстро перегораживающие дыхательные пути. Все это сопровождается отеком и общей интоксикацией. Дети задыхались на второй-третий день. В 1890 году придумали сыворотку, которая не убивала бактерии (еще 50 лет до изобретения антибиотиков), но нейтрализовала выделяемый ими токсин, что в комбинации с придуманным за несколько лет до этого интубированием (когда в горло вставляют трубку, через которую больной мог дышать) сделало дифтерию излечимой. За дифтерийную сыворотку была получена первая Нобелевская премия по медицине в 1901 году.

Сказка

Ном называют "городом" по недоразумению: в 1925 году это был поселок, но довольно большой, там жило около полторы тысячи человек: примерно половина белые поселенцы, и половина местные эскимосы и индейцы. Находится он на берегу Берингова моря, на два градуса южнее полярного круга. Сейчас туда все возят самолетами, а тогда или кораблем во время летней навигации, или на собаках.

Единственный в посёлке - и в округе - доктор по фамилии Уэлш (Welch) работал на Аляске много лет и ни разу не видел случая дифтерии. Когда к нему осенью 1924 года эскимоска принесла маленького ребенка с болью в горле, он диагностировал ангину и очень удивился, когда ребенок на следующий день умер: от ангины и тогда уже скоропостижно не умирали. Но поскольку никто больше из семьи не болел, доктор не сильно обеспокоился. В декабре он фиксирует еще одну смерть от ангины - тоже ребенок эскимосов, но только 20 января 1925, когда уже белый младенец умирает с характерными симптомами дифтерии, доктор забил тревогу.

Выяснилось, что вся дифтерийная сыворотка, которая была у него в больнице, просрочена, а новая партия, которую он заказал еще с лета, не успела прийти в порт до того, как закрылось Берингово море. Через день умирает еще одна девочка и городской совет объявляет в карантин в Номе: школа закрывается, запрещаются все собрания и сходки, все сидят по домам. 22 января отбивают телеграмму во все крупные города Аляски: "Эпидемия дифтерии практически неизбежна. Срочно требую один миллион единиц сыворотки. Почта - единственный способ связи. В районе проживает 3 тысячи человек".

Как я уже говорила, мерзость дифтерии состоит в том, что у нее недельный латентный период и кроме того бактерии живут вне человеческого тела - на мебели, одежде, игрушках - до месяца. Все дети учились в одной школе, на рождество все были в одной церкви, потом все дружно праздновали новый год. Доктор Уэлш был морально готов, что в Номе и окрестностях заболеют все.

Пока по всему тихоокеанскому побережью США собирают необходимое количество сыворотки, в Анкоредже - крупнейшем городе Аляски - нашлось 300 000 единиц, что недостаточно, но лучше, чем ничего. Сыворотку пакуют и спешно отправляют поездом на восток. Железнодорожные пути кончаются в городе с веселым называнием Ненана. От Ненаны до Нома больше тысячи километров по торосам и льду, через лес и тундру.

Дальше начинается такой триллер, что я не понимаю, почему про это еще не сняли голливудский блокбастер (хотя есть художественные книги).


Эстафета

"Почта" о которой говорится в телеграмме доктора, доставлялась из Ненаны на собачьих упряжках. Вдоль Идитародского пути - почти условной принятой дороги по которой идут нарты - расставлены на примерно одинаковом расстоянии (каждые 40 - 50 км) почтовые станции, где погонщики-почтальоны могли отдохнуть, покормить собак и согреться. За какие-то три-четыре недели собачья почта благополучно преодолевала эти тысячу километров.


Зеленое это Идитародская дорога, синее - реки, черная линия - побережье

Никаких трех-четырех недель у доктора Уэлша не было. К 24 января болело уже 20 человек, еще двое умерло, и он начал колоть старую сыворотку. Заболел также учитель местной школы, что означало: все дети Нома будут больны в ближайшие дни, а за ними потянутся и родители. Если вы по детству жгли тополиный пух, то вы представляете себе как распространяется дифтерия в густонаселенном дружном поселке.

Никакие самолеты в Ном зимой не летали и поезд туда не шёл. Но слава богу, работал телеграф. Было решено организовать эстафету собачьих упряжек по почтовой дороге от Ненаны до Нома и везти посылку с сывороткой без остановок на максимальной скорости, надеясь, что она успеет дойти до того, как город вымрет. Потому что прецедент был не далее как в 1918-19 году, когда в эпидемии испанки умер каждый второй житель посёлка. От гриппа, как вы понимаете, лекарства вообще не было.

Дело было на Аляске, в Январе месяце, в полярную ночь при рекордных морозах. Температура в те дни колебалась от -45С до -60С при штормовом ветре со снегом, наметавшим трехметровые сугробы. Аляскинцы, как я выяснила, также, как сибиряки - хорошо переносят зиму, не потому что не боятся мороза, а потому что не выходят на улицу. А в такие температуры все спокойно сидят по чумам домам и ждут, когда потеплеет (до уютных -30С). Никто никуда ни на каких нартах не едет, потому что это нафиг самоубийство.

Был брошен клич по станциям и поселкам в поисках добровольцев. Никто из участников доставки не получал зарплату: это было чисто добровольческое дело, чтобы все прекрасно понимали, на какой риск они идут. Двадцать погонщиков должны были бежать от станции до станции, передвавая груз свежей упряжке и по 15 минут отогревая сыворотку на огне. Пока посылка шла от Ненаны в сторону Нома, ей навстречу двигался лучший погонщик города, рекордсмен гонок на нартах, Леонард Сеппала. Он должен был встретить посылку на полпути на станции Нулато и вернуться с ней в город.

27 января - ровно через неделю после смерти первого заболевшего - девятикилограммовую посылку с сывороткой передают на станции в Ненане в руки перового погонщика эстафеты и начинается забег.



Настоящая сказка

20 погонщиков, участвовавших в доставке, составляли обычную для тогдашней Аляски сборную солянку: эскимосы, индейцы атабаски и разношерстные белые поселенцы - ирландцы, норвежцы, финны, один даже и русский. Известны все их имена, известны также и имена собак-вожаков упряжек. Потому что именно собаки (а их было около 150) позволили людям преуспеть в этой невероятной затее. Поэтому и памятник в Центральном Парке.

27 января в 9 вечера "Дикий Билл" Шеннон и его упряжка, ведомая Блэки начинают забег по льду замерзшей реки Танана. В три утра он добирается до первой станции с черным от обморожения лицом. Шеннон первый в эстафете и у него еще нет смены. Он отогревает сыворотку на огне, оставляет на станции трех собак, у которых из носа и пасти течет кровь от того, что они заглатывали морозный воздух с ледяной крошкой, и снова пускается в путь. На улице -52С.

В 11 утра следующего дня он передает посылку Эдгару Калландсу в Минто, и тот бежит через лес и через пять часов прибывает в Хот Спрингс, где его отливают горячей водой, потому что его руки примерзли к поручню нарт. Между тем температура продолжает падать и усиливается ветер. Посылка продолжает путь. Каждый из погонщиков проводит в пути по пять-семь часов. Захватывающие сообщения о приключениях в пути остались только от тех, кто хорошо говорил по-английски: большинство этих Сэмов, Дэнов, Гарри и Биллов были индейцами.

С 29 января начинается настоящий шторм. Ветер усиливается до 50 км/ч, снег и ледяную крошку несет горизонтально, заметая дорогу. Погонщики уже не столько едут на нартах, сколько бегут рядом или идут впереди упряжки, утаптывая снег ракетками-снегоступами, чтобы собаки не проваливались, или, как случилось с Чарли Эвансом, делавшим перегон от Бишоп Маунтен до Нуалто, когда две его ведущие собаки подряд пали от обморожения, он положил их в нарты и сам впрягся в упряж. Было -62 градуса и они шли через торосы на реке Юкон.



Между тем, Сеппала двигается им навстречу из Нома. Он очень торопится и даже не заходит на станции. Поэтому он не знает, во-первых, того, что ему тоже послана пересменка и что, во-вторых, на крайне болезненно прошедшем заседании горсовета решено было приостановить эстафету. Шторм разгоняется до 100 км/ч, ветер ломает лед на заливе и реках, и в страхе, что одна из упряжек погибнет и вместе с ней потеряется лекарство, доктор Уэлш посылает телеграммы в Соломон и Блафф, приказывая погонщикам остановиться и переждать буран, после чего обрывается телеграфная связь.


Леонард Сеппала и Того

Сеппала думает, что ему придется пройти сначала до самого Нуалто и потом повторить тот же путь с сывороткой назад в город. Поэтому когда рядом со станцией Шактулик он видит перевернувшуюся упряжку и барахтающихся в запутанной упряжи собак, он даже не останавливается, чтобы помочь погонщику. Но тот машет руками и кричит "Стой! Лекарство у меня!" Это один из участников эстафеты по фамилии Ivanoff: Он получил посылку в Шактулике, но едва выбравшись из поселка налетел на северного оленя. Сеппала забирает у него сыворотку и пускается в обратный путь. Он уже четыре дня в пути.

Буран превращает все в сплошное белое месиво, погонщику не видно хвостов своих собак. С этого момента упряжки ведут не люди, а собаки. Остались рассказы о том, как Блэки спас Шэннона, отвернул от полыньи в реке. Как Того спас Сеппалу, подтащив за вожжи льдину, на которой Сеппала с санями чуть не уплыл в Тихий океан (не брехня, когда ветер дует от берега, лед даже при таких температурах ломается и его несет в море), и конечно как Балто вывел Каасена на станцию с полной темноте и слепящем снеге.

Легенда

Но больше всех прославился Балто - тот, с кого сделали статую. Его погонщик Каасен пропустил в темноте станцию Соломон, и Балто вывел его к Порт Сэйфти, где они нашли очередного пересменщика спящим. Тот расчитывал, что Каасен будет задержан телеграммой в Соломоне и не подготовил упряжку. До Нома оставалось каких-то 40 км и Каасен решил дотянуть до города и снова отправился в путь. Так получилось, что именно его команда доставила сыворотку в город и была встречена и обласкана жителями, а потом прославлена в газетах.


Гуннар Каасен и Балто

Но это, конечно, была общая заслуга: 20 человек, 150 собак. Они доставили лекарство в Ном за пять с половиной дней, вместо двадцати пяти, поставив до сих пор не преодоленный рекорд, потеряв шесть собак и - в отличие от дурацкого мультика - не разбив в пути ни одной ампулы (а на последних участках пути ветер был такой силы, что нарты несколько раз поднимало в воздух и переворачивало, и Чарли Ольсону на перегоне из Головина до Блаффа пришлось однажды снять рукавицы и голыми руками нащупывать в темноте и слепящем снеге коробку с ампулами, вылетевшую в сугроб). 2 февраля в пять утра посылка была в городе и к полудню сыворотку отморозили и начали инъекции. А с 8 по 15 февраля те же люди те же собаки проделают тот же путь еще раз, получив дополнительную посылку сыворотки, наконец-то добравшуюся из Сиэтла.

Все погонщики, участвовавшие в эстафете получат по золотой медали и 25 долларов наградных. Больше никто в Номе от дифтерии не умрет, хотя переболеют многие. Сеппала и Того, а также Каасен и Балто станут знаменитостями и будут разъезжать с гастролями по всем Штатам. Дикий Билл Шеннон, потерявший в забеге трех собак, скажет репортерам: “What those dogs did on the run to Nome is above valuation. I claim no credit for it myself. The real heroes of that run …were the dogs of the teams that did the pulling, dogs … that gave their lives on an errand of mercy.” (То, что совершили эти собаки на пути в Ном выше всяких оценок. Я не заслуживаю никакой похвалы. Настоящими героями были собаки, которые тянули упряжки, которые отдали свои жизни за дело милосердия).

В декабре 1925 года в Центральном парке Нью-Йорка установлен памятник, изображающий Балто, но посвященный всем собакам, участвовавшим в эстафете. Вот эта табличка с памятника: я нашла крупный план. На ней написано: "Посвящается неукротимому духу ездовых собак, которые доставили сыворотку за шестьсот миль через торосы, через вероломные воды, через арктическую бурю от Ненаны на спасение Нома зимой 1925 года. Стойкость. Верность. Ум". Скульптура изображает Балто, но награды на нем - те, что получил Того. Именно Того и Сеппалу участники считали настоящими героями эстафеты: они прошли в сумме 420 километров - в четыре-пять раз большую дистанцию, чем остальные упряжки, по самому опасному участку пути и в разгар штома.



Полнометражный мультик "Балто", в котором Балто - единственный герой, а остальные собаки или дегенераты или просто злодеи-саботажники - имеет к реальной истории примерно такое же отношение, как новый фильм "Шерлок Холмс" к рассказам Конан Дойля. Зачем нужно было так перевирать и без того драматическую захватывающую историю - никому не известно.

glam-fille.livejournal.com/312929.html
glam-fille.livejournal.com/313201.html
glam-fille.livejournal.com/313596.html