Оригинал взят у rio_abajo_rio
в Про зависимость

Мои попытки в бешеном темпе записать за преподавателем, читающим нам сейчас курс по работе с зависимостями, интересные базовые понятия.
Может быть, кому-то еще будет интересно (например, тем, кто, как и я, читает Эволюцию) - или кто-то что-то добавит, или подскажет, где я неверно интерпретировала слова преподавателя и написала фигню.
Это кусочек первой лекции - моя интерпретация авторского материала преподавателя, потому, пожалуйста, не нужно его уносить без ссылок.
Будут еще лекции, и еще я читаю сейчас присланные им психоаналитические статьи на эту тему. А психоанализ, как всегда, какие-то феномены разъясняет очень по-своему и очень впечатляюще...

Зависимость, аддиктивное поведение – активное стремление к изменению не удовлетворяющего психического состояния, которое представляется скучным, однообразным, монотонным. Аддиктивное поведение – обращение к объекту зависимости – тогда представляется своего рода выходом из этого однообразного скучного мира.
Концепция саморазрушающего поведения. В психоаналитических терминах зависимость приравнивается к суицидальному поведению. В этой концепции зависимость - уход от реальности путем искусственного изменения своего психического состояния посредством приема каких-то средств или фиксации на определенных видах деятельности, это направлено на интенсивное поддержание своего состояния, без обязательной привязки к плюсу или минусу эмоций.

Менделевич выделил список из психологических особенностей лиц с аддиктивным поведением:
читать дальше1) Сниженная переносимость трудностей повседневной жизни наряду с хорошей переносимостью кризисных ситуаций. Менделевич имеет в виду некий элемент бесстрашия, порыва, в котором аддикт может быть очень доблестным, но он совершенно не может находиться в ситуации повседневности. И аддикция представляет собой искусственно вызываемый кризис.
2) Скрытый комплекс неполноценности, сочетающийся с внешне проявляемым превосходством. Патология личности аддиктов в психоаналитическом понимании погранична, это преимущественно пограничные пациенты, что предполагает расщепление на идеализацию и обесценивание. Внутриличностный конфликт может очень хаотично проявляться даже в течение одной сессии.
3) Внешняя социабельность, сочетающаяся со страхом перед стойкими эмоциональными контактами. Тип объектных отношений – по нарциссическому сценарию, это отношения с частичным объектом, с частичными аспектами другого человека.
4) Стремление говорить неправду, патологическая лживость. Чаще всего связано с общей пограничной психопатической структурой, обслуживающей их стремление получать это удовольствие (например, истории, чтобы занять денег). Аддикты при этом часто обладают в такой ситуации силой внушения, воздействующего на слушающего историю. Отщепленная часть аддикта при этом понимает, что они врут, и они могут упиваться тем, как люди восприимчивы к их безумным историям. Терапевт может в контрпереносе ощущать себя запутанным, чему верить, а чему нет, и непонятно на что положиться – и такое сопровождает аддикта по жизни. Чем сильнее давление на него, тем сильнее сопротивление и желание себя обелить, это защитный тип поведения, направленный против близкого контакта.
5) Стремление обвинять других, зная, что они невиновны.
6) Стремление уходить от ответственности в принятии решений. Аддикты избегают конкретных ситуаций выбора. Некоторые авторы рассматривают аддиктивное поведение как таковое как защиту от того, чтобы взять на себя ответственность. Возможно, это тоже связано с невозможностью принять реальность как она есть, со всеми ее ограничениями, и необходимость от чего-то отказаться. Они не могут принять вызов всемогуществу, будучи пограничными по своей структуре, и им тяжело столкнуться с потерей чего-то.
7) Стереотипность и повторяемость поведения. Аддикция ранее рассматривалась как тип компульсивного расстройства, повторяющегося поведения (получил зарплату – пропил – погрузился в работу, чтобы наверстать – получил зарплату – пропил). Механистичность поведения тем карикатурнее, чем больше стаж аддиктивного поведения, сопровождается потерей личностных черт.
8) Зависимость. Аспект отношений: люди вступают в отношения зависимости и любые отношения превращают в созависимые.
9) Тревожность. Тревожность наполняет аддиктов, и будучи в состоянии опьянения, они испытывают тревогу, и будучи трезвыми, испытывают тревогу и не могут справиться с этим, но все время стремятся к избавлению от нее, и у них есть фантазия, что они напьются, протрезвеют и тревоги не будет у них.

Аддикция характеризуется неподконтрольностью, невозможностью от этого отказаться и ощущением страдания, боли, болезни, когда человека лишают объекта аддикции.

Диагностические критерии аддиктивного поведения:
читать дальше1) Использование объекта зависимости в больших дозах или более длительное время, чем сам человек намеревался (невозможность контроля)
2) Постоянное желание и попытки сократить или урегулировать использование объекта зависимости. Постоянная бравада «я сам когда захочу, тогда и остановлюсь», и периодически человек сам предпринимает попытки «бросить». Таким образом, постоянная амбивалентность: чем сильнее человек теряет контроль, тем больше его бравада, что он может это контролировать, когда захочет.
3) В жертву аддикции приносятся важные профессиональные и другие социальные обязанности. Человек плохо справляется с работой, смотрит на часы, не справляется с работой, отменяет другую социальную жизнь, начинается деградация в социальном и профессиональном плане.
4) Продолжение аддиктивного поведение несмотря на явные пагубные последствия для здоровья или социального статуса. Человек все больше погружается в фантазии, что со следующей недели он начнет другую жизнь.
5) Заметный рост толерантности по отношению к объекту зависимости. Эффект от дозы вещества или состояния (в случае нехимической зависимости) снижается, а при этом доза повышается.
6) Наличие характерного синдрома отмены. Классический синдром отмены – похмелье.
7) Аддиктивное поведение во избежание или для облегчения синдрома отмены.

Психологические факторы, лежащие в основе аддиктивной личности:
читать дальше1) Специфическое воспитание: психотравмы раннего детского возраста, травмы воспитания, носящие скрытый, неявный характер (неспособность обеспечить ребенку атмосферу доверия, принятия, безопасности, защищенности). Чаще всего, это воспитание в аддиктивном окружении (бессознательно тогда аддиктивное поведение присутствует как модель поведения).
2) Неустойчивые объектные отношения. С одной стороны, формирование сверхзначимых отношений со сверхзначимым близким (много реализуется бессознательных фантазий в таких отношениях). Здоровая зависимость существует в один период: отношения матери и младенца, это отношения зависимости, носящие симбиотический характер и поддерживающие жизнь, отцу важно здесь присутствовать только в психическом мире матери. С точки зрения психоанализа, все потенциально носят в себе этот тип и характер отношений и многие ищут именно этого – отношений с грудью, оральная составляющая в алкоголизме очень проявлена. Все люди имеют этот опыт зависимости, но у кого-то происходит фиксация, и это становится доминирующим типом построения отношений. Другая характеристика – высокая амплитуда эмоциональных зарядов, драма «от любви до ненависти один шаг», всепоглощающие эмоции. Оценка другого – двойственная, расщепленная и дезинтегрированная, нет целостного объекта, с которым устанавливаются отношения, все в нем переплетено и перепутано, человеку сложно отнестись к другому, т.к.его постоянно штормит, отношения все время амбивалентны, расщеплены, черно-белые, нецелостные.
3) Неустойчивая поляризованная самооценка, образ самого себя. Отсутствие базового чувства благополучия и надежности, и человек вынужден искать некий объект, дающий это ощущение защищенности и благополучия. Это следствие неустойчивых объектных отношений. Для таких людей характерны метания между самоуничижением и возвеличиванием самого себя. Самооценка и самовосприятие очень слабо аргументированы реальными факторами.
4) Неадекватная оценка перспектив, перспектива для человека расщеплена, искажена негативным образом. «Все плохо и будет только хуже», но втайне надеются на то, что сейчас просто плохой этап, а потом настанет новая лучшая жизнь. Поэтому затруднено планирование и прогнозирование.
5) Когнитивная недостаточность: фиксируется нарушение единства я. Это проявляется в утрате самосознания непрерывности личностной биографии. Существуют методики (например, написать эссе-автобиографию, и потом анализируется текст как нарратив с помощью контент-анализа), обнаруживающие прерывистость истории, выпадение фаз, перепутанность и т.п. Другая методика: начертить линию времени, разметить точками рождение, настоящее и будущее и попросить человека обозначить значимые события на этой шкале. Невротические пациенты пользуются отрезком до рождения (встретились мои родители, у мамы была угроза выкидыша и т.п.). Аддикты характерным образом начинают размечать события, близкие к настоящему, и очень конкретные (поссорился с женой, уволили с работы, привезли в наркологию), а весь предыдущий этап выпадает (школа, институт и т.п.). Нет личностного наполнения. Другой вариант: история переполнена специфическими травмами отвержения («высмеяли в детском саду», «первый раз попробовал пиво»). Кусок «после сейчас» очень важен, и у аддиктов он либо отсутствует, либо очень конкретен в событиях, будто нет планирования на уровне фантазий и представлений. Максимум, чего хочется, - это выйти из стационара. Наличествуют ложные бессознательные когнитивные установки из серии «мир существует только для меня» или «я бездарность и ничего не могу» - утверждения, пропитанные всемогуществом.
6) Алекситимия. Нет слов для чувств. Многие направления и школы, по-разному осмысливающие аддикцию, сходятся в этом пункте. Аддикты характеризуются слабой способностью распознавать, дифференцировать, вербализовать свои чувства. Многие психосоматические пациенты тоже алекситимики, но аддикты иначе, они могут много жаловаться на жизнь, но не могут говорить о своих чувствах. Будто их эмоциональная жизнь очень дефицитарна. У них наблюдается недостаток аффективной толерантности, способности выдерживать эмоции. С одной стороны, они ищут эмоционального освобождения в аффективном поведении под воздействием объекта зависимости, с другой стороны, они не могут этого выносить, им потом стыдно, неловко, и они еще сильнее зажимаются в своем недифференцированном эмоциональном состоянии. После хорошей сессии есть реальная угроза обрыва терапии. Аддикты парадоксальны в своих проявлениях: с одной стороны, они кажутся бесчувственными и презирающими вас, а с другой – они постоянно следят за вашими интонациями и мимикой и постоянно ищут признаки отвержения и, находя их, подтверждают себе, что они плохие. Чем ближе контакт, им становится более стыдно и неловко, и тем тяжелее проходит терапия, тем сложнее аддикт открывается. Чаще всего аддикт не озвучивает свои аддиктивные темы как проблемы, и если приходит, то с другим запросом.
7) Нарушение самоконтроля и саморегуляции в разных сферах. В когнитивной сфере, помимо, невозможности планирования, это еще и невозможность точной оценки риска, невозможность планирования социальных ситуаций. Низкий уровень рефлексии, невозможность опираться на собственный опыт. В мотивационной сфере – доминирование сиюминутных побуждений, невзирая на понимание негативных последствий. Слабое усвоение социальных норм; чем более прогрессирует аддикция, тем более стираются усвоенные ранее социальные нормы, и тем более прогрессирует неспособность усваивать новые социальные нормы.
8) Защитные механизмы архаические, примитивные: расщепление, отрицание, проективная идентификация. Копинг-стратегии: для аддиктов характерны дезадаптивные копинги, и есть теория, что само аддиктивное поведение представляет собой дезадаптивный копинг.
9) Слабая компенсация внутреннего конфликта. У невротика есть симптоматика, через которую можно понять его конфликт. Здесь мы имеем дело конкретно с аддикцией как она есть. Символическая функция утрачивается по нарастающей, все становится очень конкретно и примитивно. При столкновении с требованиями общества у аддиктов очень легко возникает реактивация комплексов ранних объектных отношений (соблазняющих матерей, запрещающих отцов), здесь нет невротического творчества, когда все трансформируется через смещение, запутывание, как в сновидениях. Сновидения аддикта – это конкретный кошмар или конкретное желание, ничто не завуалировано. Фантазии об объектных отношениях тоже очень примитивны: любит-не любит. Они в широком смысле близки к первертам, их мир садомазохистичный также первертен, это тоже пограничный уровень, близкий к психотичному, и они очень конкретно и буквально отыгрывают ранние травмы. В литературе часто описываются случаи, когда женщины-алкоголички в трезвом состоянии фригидны, могут получить оргазм только в состоянии опьянения. Есть высокоорганизованные аддикты (например, Высоцкий, Достоевский), очевидно, более сложноорганизованные, чем близкие к психотику пограничные организации, более близкие к невротическому уровню.
Из-за своей активности, этот конфликт прорывается у аддиктов и в интрапсихические отношения, и они провоцируют постоянное воссоздание этого конфликта в отношения с реальными людьми (например, отвержение). Через такое отреагирование аддикты получают облегчение, однако это порождает новый замкнутый круг, еще более ярко разжигая этот конфликт через стыд и вину после отреагирования.
Первичный конфликт также характеризуется некоей фантазией и потребностью во всепоглощающей любви и принятию, и они стремятся к незамедлительной разрядке этой потребности: влюбиться, уехать, сбежать от мира. Все их фантазии симбиотичны, и в самом объекте зависимости они находят объект, который дает им полное принятие. С одной стороны они его символически орально поглощают, а с другой стороны – чувствуют, что объект их поглощает, и они в нем растворяются.

В современном мире аддикция рассматривается как биопсихосоциальное заболевание, и все со всем связано: изменения происходят на биохимическом уровне, с другой стороны, это совокупность психологических факторов, но и социальный фон очень важен (например, есть социально неблагополучные районы или семейные формы зависимости, где она наследуется как такой тип поведения).
Пубертатные опыты приобщения к аддикциям важно понимать как попытки сепарации от материнского объекта и важно дифференцировать, где это рискованный шаг в поисках себя, а где аддиктивное поведение. Часто в подростковой среде это средство идентификации, объединения с социальной средой, противопоставляющей себя миру взрослых. Возможно, есть врожденная предпосылка реализовать попытки сепарации именно в аддиктивном поведении.

Объект зависимости – его психологический смысл в том, что он делает тягостный для осознания факт неспособности субъекта найти в реальности то, что ему требуется, терпимым и даже приемлемым. И он устраняет у лиц, предрасположенных к зависимости, овладевающее ими ощущение пустоты и скуки и создает крайне привлекательную иллюзию наполненности смыслом, оживления и собственной значимости. Он создает иллюзию целостности я, как бы склеивая расщепленные части, помогает справиться с фрустрацией нарциссических желаний (фантазии всемогущества, исключительности, самодостаточности), временно повышает эффективную толерантность, давая эпизоды разрядки, невозможные в трезвом состоянии. Патологическая терапевт роль этот типа объектных отношений в том, что в самом аддиктивном поведении воссоздается ситуация ранних отношений зависимости, и бесконечная эта проигрываемость создает временное ощущение облегчение.

Психоанализ работает через максимальное понимание этой динамики и раскрытие ее для пациента через интерпретацию и проработку, делание осознанными бессознательных процессов. Где было Ид, стало Эго. Многое строится на работе с алекситимией, попытки канализировать спутанную бурю, царящую внутри человека. Простое устранение объекта неэффективно, т.к.он в фантазийном бессознательном мире играет огромную роль для человека. Основа аддиктивного расстройства – прежде всего, некое страдание и патологическая попытка справиться с этим страданием. И лишь во вторую очередь это поиск удовлетворения и стремление к саморазрушению.