Не такой

[legionerv]

Оригинал взят у neivid
в Не такой

Когда я вижу тебя, Леон, я больше никого не вижу. Когда я вижу тебя, Леон, мне хочется жить. Когда я вижу тебя, Леон, мне не хочется ничего больше. Когда я вижу тебя, Леон, мне хочется всего сразу. Когда я вижу тебя, Леон, я знаю, что со мной всё плохо, очень плохо.

Шаги. Отец. Взмах листа. Тетрадь летит под кровать.

- Ты чем занимаешься?
- Ничем.

Под кроватью пыльно. Тетрадь лежит в пыли. В нос лезет пыль. Пыль ест глаза.

Когда я вижу тебя, Леон. Когда я вижу тебя, Леон. Когда я вижу тебя.

У отца хорошее зрение. У меня тоже хорошее зрение. У матери высокий голос и прекрасные манеры. У меня тоже прекрасные манеры. Я никогда не буду как они. Я вообще никогда не буду. Я уже есть, но со мной всё плохо.

Тетрадь - сообщница под кроватью.

Когда я вижу тебя, Леон, я не верю, что ты существуешь. Мне кажется - тебя придумали специально для меня. Или меня - специально для тебя. Но если меня придумали специально для тебя, Леон, то зачем меня придумали именно так?

Это, наверное, глупая шутка. Когда я вижу тебя, Леон, я понимаю, что вся моя жизнь - не больше, чем глупая шутка.

- Арнольд, ужинать.
- Иду.

Иду. Идёт.

- Арнольд, как прошел день?
- Нормально.
- Что нового было в школе?
- Ничего.

* * *

Со мной всё плохо, очень плохо.

* * *

- Анат, тебе кто нравится? Бени Майер, да?
- Бени нравится. Но он грубый. Мне нравится Арнольд Кац.
- Ну, Арнольд и мне нравится. Только он зазнайка. Не подходит ни к кому.
- Цену себе набивает.
- Ну да.
- Рона на прошлой неделе приглашала его на вечеринку.
- И?
- Сказал, что ненавидит вечеринки.
- Может, ему не нравится Рона.
- А кто ему нравится?
- А черт его знает.

* * *

Учитель Дан вошел в класс быстрым шагом. Кивнул всем, поиграл бровями. Сел.

- Арнольд Кац!
- Да, учитель?
- К доске.

Решил. Всё решил. Умница. Золотые мозги. А учится так себе, ленивый. Или думает о другом?

- Молодец, Арнольд. Передай родителям, что я сегодня очень доволен тобой.
- Спасибо, учитель.

Странный мальчик. Красивый, высокий, умный. А учится так себе. Молчаливый. Непонятный.

- Арнольд, к следующему уроку приготовишь для класса лекцию на одну из тем, приведенных в конце пятого параграфа.
- Хорошо, учитель.

* * *

Со мной всё плохо, очень плохо. Сегодня ко мне подходила Лия Райзман, звала в гости. На прошлой неделе это была Рона Дрор. Они все славные и приятные, они все мне по-человечески нравятся. Я не хочу ходить к ним в гости. Я должен сделать что-нибудь, иначе в классе начнут догадываться, что я ненормальный.

* * *

Я ненормальный.

* * *

Староста класса Леон Моравски вытирал с доски. Под его пыльной тряпкой струйки сухого мела осыпались вниз, и задача, решенная на прошлом уроке его одноклассником Арнольдом Кацем, превращалась в неровные разводы. Старосту Леона часто просили навести порядок после урока, ведь он без натуги дотягивался до самого верха доски. Отличник Леон Моравски был вторым по росту мальчиком в классе - всего на три сантиметра ниже Арнольда Каца.

* * *

Учитель Дан шел по школе. В нижнем коридоре, который вел в физкультурный зал и в раздевалки, ему встретился этот странный мальчик, Арнольд.

- Арнольд, что ты тут делаешь?
- Ничего, учитель.
- Почему ты не на уроке физкультуры?
- Я был у врача.
- Ты болен?
- Нет. Я брал справку для бассейна.
- Во время урока?
- На перемене врача не было на месте.
- Понятно. А куда ты идешь сейчас?
- На урок физкультуры.

Странный этот учитель Дан. Ко всем он присматривается, как ищейка. Все время задаёт вопросы, и изволь на них отвечать. Раздражает. Неделю назад Арнольд нарисовал на него карикатуру, и над ней два дня ржал весь класс. Учителю Дану его не выдали - у них хороший класс.

* * *
Если я продолжу игнорировать девочек, они поймут, что не нужны мне. Они поймут, в чем тут дело. Рона будет шептаться, Лия будет язвить, Эва будет возмущена. Женщины терпеть не могут быть ненужными. Будет скандал на всю школу, и мне придётся покончить с собой, потому что иначе отец узнает, что я ненормальный, и убьёт меня.

Нет, наверное, убить всё-таки не убьёт.

* * *
Когда я вижу тебя, Леон, мне кажется, что ничего на свете не важно. Но когда я тебя не вижу, я понимаю, что многое на свете важно. Просто видеть тебя для меня важнее, чем это многое.

* * *
Арнольд вошел в женскую раздевалку, когда все девочки были на уроке физкультуры. На уроке психологии классу рассказали, что многие подростки прячут свою раннюю сексуальность под маской агрессии и отторжения. Отлично. Вот сейчас он им соорудит эту "маску агрессии и отторжения", и они отстанут от его ранней сексуальности. Слово-то какое. Гадость, гадость. Во всём гадость.

* * *
Если бы я был нормальным, я бы не считал раннюю сексуальность гадостью, и мне бы было хорошо. Но я не могу стать нормальным. Значит, мне будет плохо. Но я не могу стать нормальным.

* * *
Лифчики, лифчики, шелковые, атласные, с цветочками, с сердечками, с ленточками, один даже с мишками Тедди. Белые, черные, бледно-желтые, и где они их берут? Ах да, есть же специальные магазины. Клей из тюбика выдавливается легко, как будто с удовольствием. Вот сюда клея, и вот сюда тоже. В самую середину нутра этих их дурацких лифчиков. Белый, черный, бледно-желтый, даже бордовый, интересно, это чей? Вот будет потеха, когда они все это наденут. Клей прозрачный, его не видно, а застывает долго. Хорошо бы им не было больно. Ему не нужно, чтобы им было больно. Будут кудахтать - это пусть. Вот сюда еще клея, и вот сюда. Много лифчиков, ужасно много. Во все нальём клея. Уф. Всё.

Хорошо, что с этого года для них ввели специальные лифчики для уроков физкультуры, форменные, для всех одинаковые, и заставляют на физкультуре их носить - а эти свои фифные штучки бросать в раздевалке. А то бы непонятно, что им мазать клеем. Не майки же. И хорошо, что они орали об этих своих форменных лифчиках на всех углах. Директор школы решила, что бесконечные цветные лямочки, которые девчонки специально выставляют из-под маек, все эти их прекрасно заметные в вырезах кружева, вредят процессу обучения класса физкультуре. В прошлом году Бени Майер и Бени Даган уговорили Майю Лахтман снять майку прямо во время урока - хотели посмотреть, какой лифчик приделан к её абсолютно прозрачным лямочкам. А потом, когда посмотрели, уговорили снять еще и этот самый лифчик. Был дикий скандал, родителей Майера и Дагана от директора чуть ли не на "Скорой помощи" увозили, как можно, такой разврат, лучшая школа города, тридцатиление традиции, внук премьер-министра у нас учится, и сын министра культуры у нас учится (ну, Бени Майер-то точно не сын министра культуры), и бла-ла-ла, и тра-ла-ла. И ввели эти форменные лифчики. Девочки были очень недовольны. Теперь они свои лямочки специально выставляют побольше на обычных уроках. Думают, что мальчикам это нужно. Правы, на самом деле. Они вообще умные, девочки.

С Роной Дрор, например, я бы вполне дружил, она классная. И красивая, такие косы. Но Рона не хочет со мной дружить, Рона хочет со мной гулять. А я не хочу гулять с Роной. Я ни с кем не хочу гулять. Я ненормальный и ни с кем не хочу гулять. В классе уже переглядываются. Теперь они увидят, что со мной всё в порядке, просто у меня обычная подростковая агрессия. Просто подарок эти уроки психологии, столько всего умного на них можно подцепить.

Главное - чтоб не выгнали из школы, тогда отец точно убьёт. Но из школы, наверное, всё-таки не выгонят. А на оценку по поведению плевать. Поорут и перестанут.

* * *
- Дети!
И почему у всех директоров школ такой противный голос?
- Дети...
Стоит, уверенная в своей победе, как "Бейтар" на игре с "Макаби-Хайфа". На щеке у неё дрожит волосок. Арнольд переглядывается с Роной Дрор.

- Дети, я оставила вас после уроков потому, что в вашем классе произошло чрезвычайное событие. Какой-то хулиган пробрался во время урока физкультуры в женскую раздевалку, и вымазал клеем все лифчики, которые девочки сняли, переодеваясь в физкультурную форму.

- Какой ужас! - громко воскликнул Бени Майер и уронил голову на парту.

Девочки в тот день сильно бушевали. Галья Померанц рыдала, у неё испорченный лифчик был какой-то дорогой французской фирмы. У Эвы Разиэли клей вызвал раздражение на груди, пришлось вызывать врача. Михаль Майер, сестра Бени, устроила брату допрос, но Бени и сам ничего не знал. Анат и Веред возмущались изо всех сил и их освобожденные от лифчиков груди колыхались под майками на обозрении у всего класса. Только Ади в голос смеялась над этим всем: все знали, что Ади не признаёт никаких лифчиков.

Уроки отменили, девочек в полном составе отпустили домой, директор вызвала к себе их классную руководительницу Мири, учителя Дана и еще нескольких учителей и долго с ними заседала, а на следующий день вошла в класс. С нею вошли Мири и учитель Дан.

- Дети! Этот отвратительный случай...

Бени Майер ритмично бился головой об парту. Его сестра Михаль колотила его кулаком по спине, чтоб перестал. Ади хмыкала. Анат и Веред тянули руки. Девочки гомонили. Рона серьёзно глядела прямо перед собой.

- Дети, мы с учителями вчера разговаривали про случившееся целый вечер. Прежде всего, я хочу попросить прощения у девочек и заверить их, что лично сделаю всё возможное, чтобы виновный...

- ...покончил с собой? - предположил Бени Майер.

Её не собьёшь. Сжала губы.

- Чтобы виновный навсегда покинул нашу школу. А если ты, Майер, захочешь последовать за ним, я тебе это тоже устрою.

Бени заткнулся. Если выгонит - будет плохо. До выпускных экзаменов три месяца. Ни в одну школу не возьмут.

- Девочки, я обещаю вам, тот, кто это сделал, больше учиться с вами не будет.

Черт, а ведь она всерьёз. Она выгонит. Аттестата не будет. Домой в таком случае лучше вообще не приходить. В армию он пойдёт кладовщиком. Отец всю жизнь об этом мечтал. Мало ему, что сын у него ненормальный, у него еще будет сын-кладовщик без аттестата. Причем тот же самый сын. Лучше бы у него вообще не было этого сына.

- Я бы могла долго выспрашивать у вас, кто это сделал, - продолжала директор, - но мне кажется, я знаю.

Ну да, он ведь и не маскировался особо - он хотел, чтобы они знали. Только не учёл, до какого белого каления это их доведёт.

- Я попрошу Арнольда Каца встать.

Встал.

- Арнольд, несколько человек видели тебя вчера во время урока физкультуры возле женской раздевалки. Ты можешь объяснить нам, что ты там делал?

Рона повернула к нему голову, и в её глазах появился интерес. От него она этого не ожидала.

- Я проходил мимо.

Михаль Майер прыснула и ткнула Бени в бок. Анат и Веред синхронно нахмурились. Они все смотрели на него с тем же интересом, с каким смотрела Рона. В их глазах не было злости или возмущения, только этот интерес. Они от него этого не ожидали. Естественно. Потому он это и сделал.

- Арнольд, раздевалка девочек находится в отдельном коридоре. Мимо чего ты там проходил?

- Мимо раздевалки.

Бени Даган сполз под парту и несколько раз сдержанно кукарекнул.

- Даган, еще один звук, и ты отправляешься вон из школы вслед за Кацем, - предупредила директор.

- А разве Кац уже отправляется вон? - удивленно спросила Рона. - Мы же еще не знаем, действительно ли это он!
- Сейчас выясним, - кивнула директор. - Арнольд, если это сделал ты, тебе придется уйти из школы. Но я хочу знать, сделал ты это, или нет.

Черт. Черт. Черт. Отец не зря повторяет - сначала думай, потом делай. Кто мог знать, что она придёт в такую ярость. Из их школы вообще редко исключали.

- Арнольд, почему ты молчишь?
- Мне нечего сказать.
- Арнольд, если ты будешь продолжать молчать, я приму твоё молчание за доказательство твоей вины.

Черт.Черт. Черт.

Он молчал.

- Да ладно вам, - крикнул со своего места Томер Ласкин, - мало ли хулиганов везде! Зачем сразу выгонять?
- Затем, Ласкин, - объяснила директор, - что есть поступки, которые прощать нельзя. Человек, который так оскорбил девочек, должен знать, что

Ну всё, завела. Арнольд стоял и смотрел на доску. На доске, полустёртое Леоном, виднелось условие задачи, которую класс решал вчера.

- Арнольд, - пробился к нему голос директора, - я в последний раз прошу тебя сказать что-нибудь.
- Что-нибудь, - машинально сказал Арнольд. Он не собирался хамить. Директор вспыхнула.

- Арнольд, если ты считаешь, что человек, которого уже практически выгнали из школы, имеет моральное право

Опять завела.

- Кац, тот мерзостный поступок, который ты совершил

Арнольд прислонился к стене. Стена была прохладной и приятно холодила голую руку. Неожиданно заговорил учитель Дан.

- Подождите, - велел он директрисе сухим властным тоном, и она замолчала. - Мне кажется, вы несправедливы к Арнольду. Вы набрасываетесь на него, обвиняете, собираетесь исключать. И всё это не проверяя, с кем, собственно, говорите. Что он за человек.

Учитель Дан прошелся по классу, как всегда ходил во время урока.

- Я в свободное время увлекаюсь графологией. Конечно, я не профессионал, но кое-какие навыки у меня есть. Так вот, я вчера исследовал образцы почерка Арнольда Каца. И у меня есть довольно веские доказательства того, что Арнольд не мог сделать того, в чем вы его обвиняете.
- Я, конечно, понимаю, что Кац - не самый плохой ученик, - возразила директриса, - но мы знаем много примеров того, как самые лучшие ученики сбивались с пути и совершали абсолютно возмутительные поступки!

Бени Майер хрюкнул. В прошлом году он должен был получить грамоту за отличную учебу, но не получил после того скандала со снятой майкой.

- Дело не в том, что Кац - не самый плохой ученик, - покачал головой учитель Дан, прохаживаясь по классу, - совсем не в том. Исходя из образцов его почерка и его собственного поведения, за которым я имел возможность наблюдать на протяжении всего последнего года, я могу сказать, что Арнольд Кац с большой вероятностью не совершал того поступка, в котором его обвиняют.

- Но у него весь год было хорошее поведение, - попыталась вступиться Мири. - Даже очень хорошее.

- Хорошее или плохое поведение тут ни при чем, - сказал учитель Дан. - Для того, чтобы совершить такой поступок, нужно интересоваться девочками. Нужно хотеть к ним приблизиться, нужно быть нормальным подростком, чувствующим влечение к ним. Как мне кажется, Арнольд Кац не является таким подростком. Ему не нравятся девочки. Совсем.
- А кто же ему нравится? - кокетливо спросил Бени Майер.
- Ему, Майер, - продолжил учитель Дан, - судя по всему, нравишься ты.

Бени правдоподобно изобразил падение в обморок.

- Или не ты, а кто-нибудь другой из твоих одноклассников. Мне кажется, что Арнольд Кац является типичным примером подростка-гомосексуалиста. Его не привлекают женщины, они ему неинтересны. Если это так, то вероятность того, что он полезет в женскую раздевалку и будет там издеваться над лифчиками, равна нулю. Девочки, ему не нужны ваши лифчики, он другой.

Стена возле руки Арнольда перестала быть холодной и стала горячей. На него смотрели. Смотрела директор и классная руководительница Мири. Смотрел, дурашливо раскрыв рот, Бени Майер. Смотрел весь класс.

- Арнольд, это правда? - спросила директор странным тоном. - Ты действительно не мог этого сделать, потому что тебя интересуют мальчики, а не девочки?

Он стоял, опершись о стену. Гомонивший класс резко и синхронно смолк. Они все молчали и смотрели на него.

Смотрел Бени Даган, темноволосый и узкоглазый, как китаец.
Смотрел смуглый вратарь школьной футбольной команды Элиав Романо.
Смотрел доброжелательный Томер Ласкин, которого два года назад выбрали "Мальчиком года" на школьном конкурсе красоты.
Смотрела Рона.
Смотрели, одинаково подняв тоненькие фигурные бровки, Анат и Веред.
Задумчиво и серьёзно смотрела Ади.
С весёлой ухмылкой смотрел давно его не любивший Одед Бариев.
Смотрела почти с ужасом хорошенькая кокетка Галья Померанц.
Недоверчиво смотрела Эва Разиэли, с которой они месяц назад так славно делали стенгазету.
Хмуро смотрела Михаль Майер.
Напряженно смотрел медлительный Шломо Бен-Ами.
С неожиданным пониманием смотрела насмешница Лия Райзман.
С жалостью (или показалось?) смотрела Мири, классная руководительница.
Сощурившись, смотрела директриса.
Выжидающе смотрел учитель Дан.

Арнольд молчал. Он прекрасно понимал, что чем дольше он молчит, тем больше класс убеждается в правоте того, что только что было про него сказано. Но сказать ему было нечего.

Я ненормальный. Я всегда буду ненормальным. Пока об этом никто не знал, я еще мог бы жить. Если об этом будут знать все, я жить не буду.

Арнольд поднял глаза к потолку и увидел муху. Муха с жужжанием билась между двумя плафонами. Арнольд понял, что больше не скажет ни слова, даже если его будут пытать. Класс молчал.

И среди этой полной тишины со своего места встал староста класса Леон Моравски.

- Отстаньте от Арнольда, - сказал он негромко и почти устало. - Он тут ни при чем, и вовсе не из-за всей этой мерзости, которую тут про него наговорили. Он совершенно нормальный, но никаких лифчиков клеем не мазал. Я это точно знаю.
- Почему? - спросила директриса, послушно подавая нужную реплику.
- Потому что это сделал я, - спокойно объяснил Леон.

Расчет был точен. Отличника и старосту, неизменного победителя математических олимпиад и гордость класса никак не могли исключить из школы.

- Но зачем? - убито (час от часу не легче) спросила директор.
- У меня ранняя сексуальность развивается, - охотно разъяснил Леон. - А многие подростки прячут свою раннюю сексуальность под маской агрессии. Нам на уроке психологии объясняли.

Директор выглядела как человек, сильно жалеющий о том, что пять лет назад в её школе были введены уроки психологии.

- А почему тогда, - попыталась она выдвинуть последний аргумент, - Арнольда видели возле женской раздевалки?
- Понятия не имею, - пожал плечами Леон, - видимо, у него тоже ранняя сексуальность...

Учитель Дан снялся с места и вышел из класса.

Потом все долго орали друг на друга, девочек наконец-то прорвало и они орали на Леона, Леон насмешливо отбивался, Мири требовала прекратить базар, а директор школы грозила Леону всеми карами мира. Потом сошлись на том, что Леон безобразник и негодяй, но у него были смягчающие обстоятельства в виде ранней сексуальности и общей неудовлетворенности, вызванной излишним старанием в учебе. Потом Леону было объявлено наказание: три недели дежурства по классу, выговор и сниженная оценка по поведению за полугодие. Потом директор ушла, а девочки окружили Леона и сладко ругались с ним, оттачивая остроту языков.

Арнольд Кац всё это время молчал. О нем забыли.

Когда я вижу тебя, Леон, я больше никого не вижу. Когда я вижу тебя, Леон, мне хочется жить. Когда я вижу тебя, Леон, мне не хочется ничего больше. Когда я вижу тебя, Леон. Когда я вижу тебя.

Как только все закончилось, Арнольд кубарем скатился по лестнице, вылетел из здания школы, добежал до автобусной остановки, стоя за которой можно было не слишком бросаться в глаза прохожим, и начал ждать. Еще через полчаса возле остановки появился Леон Моравски.

Когда я вижу тебя, Леон.

- Леон, - окликнул Арнольд, пытаясь заставить голос звучать хоть как-нибудь.
- Что? - Леон оглянулся.
- Леон, я хотел сказать, что... Что я и не думал, что ты... Я и не думал, что ты понял, что я...

Арнольд протянул руку и дотронулся Леону до рукава.

Леон сощурил светлые глаза и резко убрал руку.

- Слушай, ты, - заговорил он прерывисто, - отвяжись от меня, понял? Навсегда. Насовсем.
- Что? - переспросил Арнольд, пытаясь уловить хотя бы кончик смысла в происходящем.
- Отвяжись, я тебе говорю! - Леон повысил голос, - отстань! Ты думаешь, я не знаю, что то, о чем говорил учитель Дан - правда? Ты думаешь, я не вижу, как ты на меня всё время смотришь? Ты думаешь, я идиот?
- Я думаю, идиот я, - тихо сказал Арнольд. Леон, похоже, его не слышал.
- Я нормальный, ты понял, - он кричал на всю остановку и на него оглядывались, - я не такой, как ты, не такой! Отвяжись от меня, прекрати на меня смотреть, прекрати эти мысли, отстань! Не тяни меня никуда, перестань от меня чего-то хотеть, ты ничего от меня не получишь, слышишь, не получишь! Я нормальный! Я не такой, как ты! Понял? Не такой!!!

Ему вовсе не хочется двумя руками обнять Арнольда и прижаться к нему. Вовсе не хочется. А даже если и хочется. Это неважно. Неважно. Неважно.

Леон докричал, пнул камень, валявшийся возле него на земле, резко развернулся и ушел куда-то вбок. Арнольд поднял с земли откатившийся камень, сунул его в карман и ушел в противоположную сторону.

* * *

- Леони, сынок, почему ты такой мрачный? Почему ты так хлопнул дверью? Ты плакал? Почему ты молчишь? Как у тебя дела?
- Нормально.
- Леон, ты будешь обедать?
- Нет.
- Леон, что было сегодня в школе?
- Ничего.