[legionerv]

10.03.2012 в 11:27

Пишет  YumiKoboyashy:

Фольклорное безобразие, которое мы затеяли в этом треде, обрело продолжение))

 Hellsingintegral, я тебя люблю)))

10.03.2012 в 12:01

Пишет  shukarugaHellsingintegral:

Для  YumiKoboyashy за "личный обзор" и вообще позитив, который она постоянно мне дарит, бггг. Запал мне что-то в душу этот Иван Ватный сын, который стоит над водопадом рейхенбаховым и говорит "Выплыви, выплыви на бережок, хотят меня повесити за убивство Рональда Адера". )))) Честно - как фольклорист, наслаждалась бешено! Х)))))))))

Жил был в одном царстве, в одном государстве Иван Ватный сын. Жил он не тужил, царю исправно служил, солдатом был храбрым да стойким, да вот только попала в него шальная пуля – так и не смог он больше землю родную защищать. Да ещё и порчу на него лихую кто-то наслал: стал Иван хром на правую ногу. И выдал тогда царь ему кривой клинок да шиш в кармане – и отправил по свету ходить – людей узнать, себя показать.

и дальше весь бред - буквально вся первая часть с переходом на пилотную серию, потому что она тут была более логична. )))

Долго ли коротко ли ходил по свету Иван, да не сильно-то походишь, когда в карманах ветер свистит. Но не унывал Иван – хром, да удал, с руками, с ногами – авось не пропадёт.
Шёл однажды Иван по лесу – и встретил лекаря знакомого. «Что ж ты,Иван, - молвит ему лекарь, - по свету-то мотаешься? Остепенился бы, жену завёл али попутчика какого, домик бы себе исправный срубил, да жил бы поживал припеваючи».
«Так и рад бы я домик завести, да только какая ж красна девица за меня пойдёт, какой ж попутчик со мной жить да бродить согласится? – вздохнул в ответ Иван. – У меня ж ни гроша в кармане, ни пули в нагане, да и нагана-то самого нет – только вот клинок кривой, да я хромой».
Засмеялся тут лекарь, да объясняется: «Ты не злись на меня, Ваня, за смех мой – просто слыхал я уже такие речи, что ни жены, ни друга верного нет и не будет, от колдуна одного местного. Он ведь столько лет бобылем живёт, все к нему за советом хаживают, даже из дружины царской бывают, да вот только нет у него доходу стабильного, сложно ему одному за дом-то платить – глядишь, выселят его, будете вместе по свету мотаться, песенки свистеть».
«А где наша не пропадала, - говорит тут Иван. – Колдун, так колдун, что ж поделать, что ж колдун – не человек али? Веди-ка меня, лекарь, к нему».
И повёл тогда лекарь Ивана Ватного сына к колдуну, да сам посмеивался. Странным был тот колдун, юродивым. Как посмотрит на человека – так сразу о нём всё-всё сказать может, да не сластил он речи свои, как есть, так правду-матку всю и выкладывал, да злился часто, да друзей не знал. Оттого люди-то его и побаивались, только за делами приходили – узнать, кто козу у кого украл али кто убийствами промышляет, а так-то старались с ним не говорити. Всё ж колдун он, как не человек, вроде бы, мало ли что приколдует, а им-то жить с этим.
Вот заходят Иван Ватный сын и лекарь к колдуну в хоромы – а тот Ивану с порога выкладывает, где служил Иван, как исправно, что в соседи пришёл к нему проситься, потому что царь-то пенсию не платит, и что не против он, колдун, такого соседа, только играет он, колдун, на гуслях до рассвета, да живёт беспокойно.
Ну, подивился Иван, да виду не подал. Что ж, колдун, на то и колдун, даром свой хлеб не ест. Согласился он, да только спросил, где ж живёт колдун, да как имя его, чтобы в назначенный час им свидеться, да вместе поселиться.
«Живу-то я вот где – на улице Пекарской, пройдёшь домов двести, а потом ещё двадцать, а потом ещё один – так вот этот и мой будет. Живёт там со мной бабушка одна, старушка лихая, да храбрая, вдовушка. А зовут меня Шеролок Холмец, имя у меня нерусское, иностранное, поскольку родители мои были из далёкого Лондону».
Ну, делать нечего. Ночь Иван под мостом проночевал, да с утра пришёл на улицу Пекарскую. Как сказано было, прошёл двести домов, потом ещё двадцать домов, потом ещё один. Глянь – а там уже и Шеролок Холмец стоит, на него глядит.
«Не думал я, Иван Ватный сын, что ты решишься прийти. Слухи-то обо мне разные ходят, мало ли, мог бы забояться, да не приходить со мной заселяться».
«Так слухи – не звери, лают, да не кусают, - отвечает ему Иван. – А мы, солдаты, люди храбрые, нам чего лая бояться. Да и ты ж, колдун, тоже человек одинокий, на гуслях вот играешь до рассвету, что ж не поселиться-то с тобой? Ведь и последней драной кошке компания приятна, что ж ты, хуже кошки?»
Посмотрел Шеролок Холмец на Ивана странно, а потом в дом его приглашает. А в доме-то, батюшки, как всё дивно! Как в заморской избе – какие-то везде книги печатные, приборы непонятные, а на печи череп человеческий! Ну, Иван огляделся, пообвыкся немного, да решил потом прибраться, а то что ж за дела – колдун уважаемый, а в доме-то свинарник, прости Господи. Что ж за срам такой. А ему, солдату, ко всякой работе не привыкать, он и убраться может, и обед сварить, и бельё развесить. Что ж он, не гордый, к труду привычный.
«Ну, что? – Шеролок Холмец его спрашивает, а сам всё глядит странно. – Осмотрелся ты, пообвыкся, что скажешь теперь? Останешься ты али, может, другого кого себе поищешь?»
«А на что мне другой-то? – Иван удивляется. – Вот куда судьба привела, там и осяду. Хорошо у тебя здесь, ладно, а что необычно, так это по первости, зато печь исправная, да хоромы большие, даже лежанки две. Сам-то ты, колдун, не передумай. Я ж человек простой, хромой да бедный, разве ж интересно тебе, учёному, со мной таким жить будет?»
«Да вот поживём, увидим», - Шеролок Холмец сказал, да и ударили они тогда по рукам.
Тут слышат – что творится! Шум, гам, цокот копыт.
«Это что ж такое за светопреставление?» - Иван изумляется.
«А это ж Григорий, начальник дружины царской, - Шеролок отвечает, в окошко выглянув. – Приехал он к нам с вестями приятными, об умертвителе ужасном. Ах, как хорошо, прям ночь на Ивана Купалу!»
«Ты, колдун, убийствам и умертвителям не радовайся, - сурово Иван отвечает. – Ибо нехорошо это, непорядочно, русские люди так не делают. Может, у вас там, в Британии этой, так и принято, да только сейчас ты тут, так и со своим уставом в чужой монастырь не ходи».
Подивился Шеролок тому, что ему Иван возражает так легко, да только не успел ответить – вошёл потому как в хоромы Григорий. И статен, и ладен – одно слово, начальник царской дружины. С женою только, говорят, не свезло ему – вздорная попалась баба.
«Что ж, Григорий, помощи у меня просить приехал? – спрашивает Шеролок. – Три убийства уже умертвитель учинил, так вы ж думали, что люди сами по себе перемёрли, отравилися, а теперь что не так? Как догадались, что было совершено злодеяние?»
«Так ведь написала последняя мёртвая баба возле себя на земле слово какое-то непонятное, - Григорий отвечает. – Нерусское слово-то. Может, поедешь, Шеролок, посмотришь, что там такое? На тебя одна надежда, помоги нам всем Господь всемогущий».
«Может, и поеду, а кто у тебя там на часах в дружине стоит?» - Шеролок спрашивает.
«Так ведь Донна Ваня да Андрей, - Григорий вздыхает. – Поехали, Шеролок, ведь добрым людям от этого умертвителя житья нет».
«Не люблю я их, не хочется мне ехать, - Шеролок ответил, да смилостивился от взгляда Григория печального. – Ну, хорошо, да на вашем коне не поеду, поеду следом за вами на случайной телеге».
«Благослови тебя Господь, - кивнул Григорий. – Али кто там у вас, у колдунов».
Только Григорий вышел, Шеролок за ним, а Иван один остался. Печально ему стало, захотелось снова пороху боевого понюхать, да ведь с колдуном как напросишься. Глянь – возвращается Шеролок.
«А ты, - говорит, - ведь солдат исправный был».
«Лучший в полку», - отвечает Иван.
«И на лекаря учился».
«Учился, было дело. Хорошо учился, могу и сейчас кого хочешь вылечить».
«И смерти в лицо дышал».
«Так близко она была ко мне, что не поймёшь сразу, кто кому в лицо дышал».
«Хочешь со мною умертвителя пойти ловить?»
«Господь свидетель, хочу», - ответил Иван.
Колдун только усмехнулся, да пошли они вместе телегу случайную ловить.
Прибыли они на место, а там уже люди из дружины ходят. Недобро они Шеролока встретили, а Андрей с Донной Ваней, так и вообще сказали Ивану бежать от колдуна, пока руки-ноги целы. Да только не трус был Иван, прошёл он за Шеролоком и Григорием в избу. Смотрит – посреди избы, руки раскинув, лежит баба в сарафане розовом, чудном, рядом плошка с ядом, а на полу только и написано: «Рахель». Ох, страсти какие, Иван подумал, а сам подошёл, да бабу осмотрел. Всё правильно, отравилась она.
А колдун тем временем по всей комнате пробежал, всё посмотрел, всё понюхал. И заявляет: «Знаю я, откуда эта женщина, куда направлялась, как убили её, да где ж её корзина?»
«Диво какое!» - воскликнул Иван, не удержавшись.
«Какая корзина?» - Григорий спрашивает.
«Так её корзина, с ней же корзина была», - отвечает Шеролок.
«Так не было корзины».
«Тогда надо корзину найти», - говорит Шеролок и из избы выбегает.
Иван подумал-подумал, да и домой пошёл, на Пекарскую. Что ж ему, хромому, за колдуном гоняться? Шёл он шёл, тут подъезжает к нему карета, вся в тёмном золоте. И девица пригожая говорит садиться. Ну, Иван смотрит – карета богатая. Кто б ни был этот человек, всё едино богач, не поедет, так заставят, да и интересно, кто ж его так увидеть хочет. Ну, сел он в карету, да привезла она его неизвестно куда. Смотрит Иван – там человек стоит. Одет богато, взгляд-то серьёзный, да улыбка сладкая. Ты мне, думает Иван, не улыбайся, знаю я цену улыбкам таким.
«Здравствуй, Иван Ватный сын, - говорит незнакомец. – Я ж тебя не просто так сюда привёз. Мне от тебя надо, чтоб ты мне доносы делал на Шеролока Холмеца, колдуна. Раз уж ты с ним живёшь, так что тебе, грош лишний?»
«А ты ему кто будешь, чтоб так к нему дышать неровно?» - Иван спрашивает.
«Ну так я ему… ворог, пожалуй, заклятый, - улыбнулся незнакомец. - Мне о нём всё интересно. Какую кашу ест, как спит – сладко ли, каких умертвителей ловит, какую козу кому нашёл…»
«Не доносчик я, - Иван отвечает. – И не был никогда. Я солдат русский, мы друзей не предаём».
«Так ведь нет у колдуна друзей, - незнакомец говорит. – Откуда ж, коли он колдун. А ты, Иван, не так прост. На тебе заклятье, да непростое. Нога-то у тебя болит, когда ты в битве ратной не бьёшься».
«Где ж я теперь битву найду, - горько Иван отвечает. – Видно, ходить мне хромым до старости».
«Так ведь битвы разные бывают, - незнакомец говорит загадочно. – Ну так что, будешь мне на колдуна доносить?»
«Нет, не буду, - твёрдо Иван отвечает. – Не такой я. И что ж, что колдун он, кто как живёт, у кого какие таланты, а прежде всего человек он. Вот на гуслях до рассвета играет. Так что везите меня обратно, не буду я на человека, который мне ничего плохого не сделал, доносы делать».
«Ишь, верный какой, - незнакомец говорит. – Ну, ладно, Иван Ватный сын, иди тогда, мучайся с ним, дело твоё».
Сел Иван обратно в карету из чёрного золота, довезла та его прямо до дома на улице Пекарской. Заходит он в хоромы, глядь – а Шеролок Холмец уже там, сидит над корзиной, смотрит на тарелочку какую-то, яблочко по ней катает.
«Это что ж такое?» - Иван спрашивает.
«Это тарелочка с яблочком, - Шеролок отвечает. – Не простые, волшебные. Я вот сейчас послание на другую тарелочку передал – мол, приходи вот на такую-то улицу, очнулася я, не понимаю, где я».
«Это ж на какую другую тарелочку ты послание-то передал? И откель у тебя корзина эта?»
«Корзину я в выгребной яме нашёл, - Шеролок отвечает. – А послание я передал на тарелочку, что аккурат у умертвителя должна быть. Пойдём, Иван, будем за той улицей следити, надо найти умертвителя».
Пошли они по улице, и Иван Шеролоку про того незнакомца богатого рассказал. Не удивился Шеролок, только усмехнулся чему-то. Засели они в засаду, стали ждать, Иван пока сухарь грыз, а Шеролок смотрел на улицу.
«А ты что же, без подруги живёшь?» - спросил Иван.
«Без подруги, - Шеролок отвечает. – Какая ж тут подруга, коли я колдун».
«И без друга верного?» - Иван продолжает спрашивать.
«Послушай, Иван, - говорит Шеролок неприветливо. – Плохой я друг, да и муж плохой. Рад я, конечно, что ты меня так расспрашиваешь, да только вот работать мне интересно, а всё прочее я не умею. И другом тебе верным тоже стать не смогу, ты не надейся даже, душу не тешь».
«И ладно, - улыбнулся Иван ему в ответ. – Как скажешь, так и будет. Я ж тоже человек одинокий, а коли не хочешь со мной дружиться, так что ж я, силой тебя заставлять не буду. Работа у тебя хорошая, людям помогаешь, так что ж, помогай, а я рад буду и так тебе помогать, чем могу, и дружбы не буду требовать».
Посмотрел Шеролок на него удивлённо и ласково, и только кивнул ему. Не баловали колдуна люди прежде, не знал он, что такое это – когда тебя каким есть принимают, так вот сердце его каменное слегка и растаяло.
Тут смотрит: телега остановилась у дома случайная. И не движется уже который час. Ну, Шеролок себе водки в лицо плеснул, пьяным прикинулся – да к кучеру подходит.
«Что, мужик, подвезёшь ли до дома?» - Шеролок спрашивает.
«А что б не подвести? – кучер спрашивает. – Коли сам Шеролок Холмец меня о том спрашивает».
Тут видит Шеролок – змея у него на плече, укусила его ядом снотворным. Шеролок кинулся Ивана позвать на помощь, да ни слова сказать не может. А кучер с телеги спрыгнул, в телегу его уложил, да увёз.
Смотрит на это Иван, да чувствует недоброе. Бросился он за телегой, да даже и не заметил, что хромать перестал. Спало его заклятье-то, благодаря Шеролоку Холмецу.
А колдун очнулся, глядь – он в своих хоромах. Слабость у него такая, что голову поднять не может, силы в руках и ногах не чувствует. А кучер знай над ним издевается. «Я, - говорит, - всех их убил, и ещё убью, даром что последняя баба слово написала тайное, с которым со мной связаться можно было по блюдечку. А, окромя тебя, никто этого и не знает. Убью тебя – и дальше буду их убивать».
«Вижу я, зачем ты убивать-то их собрался, - говорит Шеролок слабым голосом. – Дар мне мой всё позволяет видеть, что в сердцах скрыто. Не за себя, за деток малых, потому как болен ты болезнью неизлечимой, а кто ж их после твоей смерти кормить-то будет? А так тебе за каждое убивство платят, злодей какой-то могущественный».
«Так я не просто так убиваю-то, я с игрою, - говорит кучер. – Ты ведь игры любишь, Шеролок Холмец. Давай и мы с тобой поиграем. Вот две чашки у меня. Одна с ядом смертельным, вторая с водой родниковой. Коли выберешь чашку правильную, останешься жить. А коли проиграешь, так я тебя переживу. Что скажешь?»
«А не против я сыграть», - отвечает Шеролок, который шибко до игр таких охоч бы.
И только он чашку выбрал, да отпить собрался, так влетает в окно клинок кривой – да в грудь кучеру вонзается. Шеролок к окну, да там нет никого. А потом уже и Григорий с дружиной приехали, умертвителя забирать. Хвалят они Шеролока, плед ему на плечи навесили, чтоб, значит, не болел он, не боялся больше. А Григорий всё спрашивает – кто ж это такой был, кто от смерти неминуемой Шеролока уберёг, кто ж умертвителя клинком кривым пронзил?
«Не знаю я его, знаю только, что сердцем он храбр, честен, да ко мне, колдуну, как к человеку относится… - и понял тут вдруг Шеролок, что только один такой человек был в мире. – Хотя, нет, нет, не знаю я, Григорий, не ведаю, и не расспрашивай меня, пойду вот я лучше к Ивану, надо мне с ним потолковать кое о чём».
Подходит он к Ивану и молча руку ему жмёт.
«Спасибо, - говорит, - Ваня. Спас ты меня от гибели неминуемой. Я, правда, могущественный колдун, я бы спасся в конце концов, но всё равно спасибо».
«Дурак ты, - говорит Иван, - а не колдун. Какой же колдун будет сам себя ядом потчевать? Ох, не зря я поселился с тобою, не зря, а то ведь не смотрит за тобой никто, а ты хуже дитя малого, глаз да глаз за тобой».
Улыбнулся Шеролок на речи такие, да предложил Ивану отобедать вместе с ним. Только пошли они в ресторан заморский, как тут видит Иван – стоит тот самый незнакомец богатый, да на Шеролока смотрит.
«Ну, что, Шеролок, - говорит незнакомец. – Что ж ты твою мать печалишь?»
«Это я-то твою мать печалю? – Шеролок отвечает. – Это ты иди служи на благо Родины нашей, чтоб не было никаких войн и битв, а в дела мои нос не сувай».
«Какую ещё твою мать?» - Иван спрашивает.
«Так ведь брат мне Шеролок единокровный, - отвечает незнакомец. – Имена у нас едино непонятные, я Макировотом Холмецом зовусь. И доносить-то я на него просил, потому как беспокоюсь я о нём шибко, он же как дитя малое – там яд попробует, там с крыши, глядишь, спрыгнет…»
«Ну так и до свиданьица, - Шеролок ему отвечает. – Пойдём, Иван, от него, он сам не ведает, что говорит. А мы с тобой шли отужинать блюдами заморскими».
Смотрел Макировот вслед брату своему и его соседушке, и думал, что эвона как судьба-то складывается. Видно, станет Иван солдат другом первым колдуну неотёсанному, да ведь как ещё жизнь повернётся – то ли Шеролок от этого человеком хорошим станет, то ли оба они житья всему городу не дадут… Пока это было неведомо.
Конец!