Пишет  .Хельга.:

В голове рассказывают страшные йольские сказки, я записываю как могу. В этот раз сказочка про Мирану - плюс-минус независимо от событий игры. Господи, два года уже прошло, а оно вдруг всплыло... Канон - сильно додуманный "Крабат", соответственно.
Чтобы не рвать мозг - в нашем фаноне Мастера тоже звали Крабатом, но об этом мало кто знал.

Последний день годаС первым рассветным лучом нового года Мирана становится человеком.
Перья пустельги опадают с нее, ложатся на снег коричнево-пятнистыми ошметками - и вдруг вспыхивают, сгорают, оставляя за собой только кучку пепла. Лопается нить на ожерелье, алые бусины - крупные, гладкие, будто ягоды, положи в рот, сладко будет - рассыпаются следом. Последним оплавляется и превращается в бесформенный комочек железное кольцо.
От ее платья тоже мало что осталось. Волосы, отросшие куда ниже бедер, мгновенно намокают от снега, прилипают к телу тяжелыми черными змеями. Мирана приподнимается на локте, убирает влажную прядь с лица, потом, опершись о пень, медленно встаёт. Делает пару шагов. Идти больно, тело кажется чужим и непривычным, но ноги ее все же держат.
Снега за ночь намело почти до колена, а где и по пояс. Ни тропинки, ни следа не найдешь. Остается только надеяться на память - и чудо. "Пресвятая Дева Мария, пожалей, помоги до жилья дойти", - губы едва шевелятся, слишком холодно. Но лес и впрямь расступается - а в воздухе отчетливо пахнет сладким березовым дымом.
Сил хватает на то, чтобы доползти до порога. Неважно, что это за дом на опушке леса, об этом она узнает потом. Главное, что здесь живут люди. И может, они не побоятся пустить в дом пришедшую из леса женщину в полусгнивших лохмотьях. Иначе - смерть.
Стук дверного молотка разносится по притихшей округе. Мирана удовлетворенно улыбается и сползает по ступеням, теряя сознание. Скрипа открывшейся двери она уже не слышит.

***

Тринадцать лет и одну ночь назад

Стук дверного молотка разнесся по притихшей округе. На небе уже зажглись первые звезды, вокруг мельницы было тихо - только едва слышно журчал ручей.
Дверь отворил младший ученик, Юро. Узнал Мирану, улыбнулся как-то по-детски.
- Проходи, госпожа знахарка, проходи скорее, какой холод снаружи!
Мирана только кивнула ему в ответ. Как будто впервые видела.
- Я хочу поговорить с мельником. - Но тот и сам уже шел ей навстречу, отодвинув мальчишку в сторону.
- Заходи, красавица, что стоишь на пороге?
- Отдай мне моего парня, мельник. - Закусила губу, увидев, как помертвело вдруг его лицо. Догадался?
- Кто же твой парень?
- Да ты его знаешь, Крабатом зовут. Он старший здесь.
Вот теперь понял. Стиснул зубы, сглотнул, помолчал немного. Но голос его, когда хозяин вновь заговорил, звучал спокойно.
- Что ж, заходи. О таких делах на пороге не след беседовать.

В нижней зале мельницы Миране доводилось уже бывать. Сколько раз она приносила сюда мази для мальчишек, стиравших руки и плечи до волдырей, готовила порой отвары и для самого мельника. Ей ли было не знать, какие кошмары порой мучают его, отгоняя сон.
В другие дни она оставалась в его комнате наверху, под самой крышей. Прилетала затемно и улетала только на рассвете, так и не спустившись к остальным. Если кто из учеников и замечал пеструю птицу, зачастившую к окну мастера, то вряд ли догадался, кто прячется под пятнистым оперением. А если и догадался, то предпочитал помалкивать.

Никому еще не удавалось вызволить ученика из власти чернокнижника. Обряд был прост - девушка, любящая одного из парней, могла прийти на мельницу в начале самой длинной ночи года, и заявить о своем праве. Испытания, что мельник назначал для отчаянных, никому не были под силу. Но и запретить рискнуть он не мог.
Но чтобы кто-то заявился за самим мельником - да не бывало такого никогда! Парни перешептывались, ошарашенно переглядывались между собой.
Миране было легко. Страх, мучивший ее всю дорогу, растаял при первом взгляде на лицо мастера. Долг платежом красен. Когда-то он вернул ей жизнь. Потом подарил крылья. Теперь она подарит ему свободу - или умрет, если не выдержит испытания.

В молчании они поднялись наверх. Этой комнаты она еще не видела. В углу длинная жердь вроде насеста, рядом - стол и книга в переплете таком старом, что, казалось, тронь - рассыплется. Ученики встали вдоль стен безмолвными статуями.
- Обычно я предлагаю девушке самой узнать своего избранника, - голос его был скрипучим и как будто чужим. - Но меня в любом виде узнать немудрено, у меня ведь только один глаз! Так как же испытать тебя?
Никто не видел, откуда взялся новый гость. Но вот уже в круг шагнула высокая фигура, закутанная в плащ. Лица не было видно, только светлые волосы выбивались из-под берета с щегольским петушиным пером.
- А не много ли хочешь, сам назначать испытания за свою свободу, Крабат Мельник? Со мной ты о работе договаривался, мне тебя и отпускать!
Чего-то подобного Мирана и ждала. Никто не мог сказать ей это вслух, ученики отмалчивались и отводили глаза, когда она пыталась их расспрашивать. Но немного в мире тех, кто способен даровать власть над чумой, и еще меньше тех, кто возьмет за это подобную плату. Так что она бестрепетно шагнула вперед.
- Испытай меня и отдай мне моего возлюбленного. Я требую!
- Да знаешь ли ты его? Посмотрим!
А в следующий миг мир провернулся, исчез - и воссоздался вновь.

Мирана не понимала, где она и что с ней. Образы, проходящие перед ее взором менялись один за другим, растворялись и появлялись вновь. Вот парень, только отдаленно похожий на мельника, с обоими зрячими глазами, насвистывая, поднимается по тропинке к деревне. Вот он склоняется над девушкой, лежащей в забытьи в старой клети - и Мирана узнает себя. Строится мельница, жернова начинают свою работу, и главный из них - седьмой, мертвый жернов, тот, что работает лишь в новолуние. Умирает первый ученик - мастер сбросил его с лестницы, и едва различимая фигура в плаще склоняется над погибшим. Еще и еще - раз в год мельница требует свою жертву, и одноглазый мельник послушно их ей поставляет. Мелется зерно. Перемалываются кости, те, что в мешках господина с петушиным пером, и тот увозит свою мрачную поклажу, а куда - никто не знает. Все дальше перелистывается книга, слова на последних страницах которой страшны и черны, как сами эти страницы - хоть и записаны белыми буквами. Творится волшба. Злая судьба настигает тех, кто осмеливается спорить с хозяином мельницы, в котором уже совсем не узнать того, кем он был раньше.
"Не по своей воле он стал таким".
"Не по своей?"
Одна, последняя картина. Крабат, вновь юный, каким он был в первых ее видениях, склоняется перед господином с петушиным пером, принимает из его рук книгу. Вскидывает голову, стискивает зубы. Движение ножа Мирана заметить не успела, только услышала мучительный крик, отозвавшийся во всем ее теле.
"Он давно отдал тебе всё. Верни его мне".

- Что ж, будь по-твоему.
Она вновь была в Черной комнате. Притихшие ученики все так же помалкивали, и по их лицам было неясно, видели ли они хоть что-то вместе с ней. Мастер оперся о край стола и не отрывал от знахарки горящего взгляда единственного глаза.
- Хочешь, так забирай. Только не забудь и его спросить, хочет ли он уйти с тобой! - смех незваного гостя похож на скрежет ледяных осколков. Мельник подошел чуть ближе, господин с петушиным пером склонился к его уху, прошептал что-то.
Мирана напряженно вглядывалась в лицо Крабата. И еще до того, как он кивнул и сделал шаг назад, по неуловимому изменению выражения, она поняла, что проиграла.

...Нужно бежать, но она застывает на месте, не веря и не желая поверить. А в следующий миг ее тело обрушивается само в себя, перья вырастают почти мгновенно, и ее испуганный крик продолжается неразборчивым клекотом. Никогда еще превращение не происходило так легко и так быстро - и совершенно помимо ее воли. В глазах темнеет, она вцепляется когтями во что-то рядом - и чувствует, что ее поднимают, как сокола на перчатке. Даже сквозь плащ она чувствует холод руки незнакомца.
- Вот так. - Кованое колечко охватывает лапу. Плотно, не снимешь. - Через тринадцать зим заклятие спадет, хватит тебе за наглость и этого. Если раньше не умрешь, конечно.
Мирана вскрикивает, взлетает, бьется о ставни, протискиваясь в маленькое окошко под самой крышей. И даже не оборачиваясь, знает, что ее провожают взглядом.

***

- Старая мельница сгорела еще девять лет назад, я тогда еще совсем юнцом был. И мельник с ней. А ученики поразбежались кто куда. Ну вот, а место-то хорошее, из деревень сюда ездить привыкли. Вот и поставили новую мельницу чуть ниже, мой отец там хозяином был, ну а теперь я за него.
Мирана смутно помнила мальчишку, превратившегося теперь в статного парня ростом чуть не в сажень. Она принимала всех детей в Шварцкольме и окрестностях, других знахарей в округе не случилось. Давненько, выходит, это было.
- Трудновато было тебя узнать, что и говорить. - Он подносит ей плошку с водой. Мирана мельком замечает свое отражение и поспешно отводит глаза. Да уж. Узнать красавицу знахарку в этом и впрямь сложно. И это она еще согрелась да отоспалась. Только мельник на порог эдакое чудовище и пустит, недаром про них говорят, что с нечистой силой знаются... Воспоминание обожгло привычной уже тоской.
- Спасибо тебе. Я долго здесь не задержусь, - говорить пока трудно. Она отдает плошку и вновь закутывается в жаркие шкуры. В доме пахнет деревом, травами и зерном. Покойный запах места, еще не хранящего памяти ни о каком зле, убаюкивает - и Мирана вновь проваливается в сон, успев только благодарно улыбнуться хозяину напоследок.

Только когда луна рождается заново, она находит в себе силы дойти до развалин старой мельницы выше по течению. По очертаниям старого сруба уже невозможно понять, что это было раньше, но она помнит. И вряд ли забудет когда-нибудь.
"Ты сам выбрал свою судьбу, слышишь? Я ничего тебе не должна больше".


URL записи

Пишет  in se:

п - понедельник позёрский кот.
всем кота, крч.



URL записи

Открывать одновременно в трёх вкладках браузера:
1) www.rainymood.com/
2) www.youtube.com/watch?v=DIx3aMRDUL4&feature=you...
3) www.youtube.com/watch?v=HMnrl0tmd3k&feature=you...

Пишет  Tanuki:

про лень

лень складывается из:
1) неузнанной усталости. как правило, не сиюминутной, а общей (в смысле не "устал сегодня", а, например "устал мотаться по этому чертову городу в толпе народа, где невозможно удержать в транспорте комфортное расстояние между мной и другими").
2) начинающихся и переносимых на ногах болезней и недомоганий (гипотония, гипертония, вегетососудистая дистония, сколиоз и прочие заболевания позвоночника, все вялотекущие заболевания ЖКТ+неналаженная диета и т.д.). тихо и незаметно все это крадет общий ресурс организма. туда же метеозависимость (она есть у очень многих горожан, и многие кладут на нее с прибором - а потом скорая и гайцы считают трупы в авариях).
3) голода и неправильного питания, холода, жары, неудобной одежды и обуви. а также недосыпа, особенно хронического.
4) преодолевания собственного неудовольствия от собственной деятельности. нелюбимая работа - классический пример. занимаясь нелюбимым делом, человек героически превозмогает нелюбовь. и тратит на любовь силы душевные и духовные. а их не пребывает.
5) непроясненности конечной цели. если цель неясна - не вполне ясны и способы ее достижения. то есть, в процессе возникают разные помехи, о которых надо подумать и на которые уходят силы.
6) несвоевременности занятия и недостаточного контакта с самим собой. если мыть посуду, когда отчаянно не хочется, то сил на то, чтобы вынести мусор (вытереть пыль, пропылесосить квартиру, написать статью) уже может не остаться. отчаянно не хотеться может по очень разным причинам. я откладываю множество дел, ожидая момента, когда я созрею - но потом дело забирают у меня не 20, скажем, а 3 часа времени.
7) отсутствия интереса к выбранным делам и занятиям в целом. нелюбимая работа, нелюбимая жена, нелюбимый дом... это мучительно и это лишает сил и желания что-нибудь предпринимать.

разрешено к перепосту

URL записи

Пишет  Итиль Тёмная:

В школе, помнится, от меня в командных играх отказывались (, Но там они (обе стороны) всё-таки знали, с кем имеют дело.
Мне нравятся танчики примерно потому же, почему понравился пейнтбол. Ощущение сопричастности.

Я медлительна и неповоротлива, у меня нет нужных реакций и навыков. Я не позавидовала бы той команде, в которой я окажусь. По своим не стреляю, и то хлеб.
Но.
Делать из этого вывод: "вам было бы лучше, если бы меня здесь не было" - нельзя. Уйти из команды означает ослабить собственную сторону, даже если кажется, что ты абсолютно бесполезен.
Никто не знает, что под камуфляжем и маской (или внутри танка) находится Итиль. Никто (и даже свои) не знает, кто такая Итиль. И это не столь уж важно. Никто не знает моих способностей, поэтому по умолчанию меня нужно опасаться, как будто я сильный соперник. Я - дополнительная неизвестная, которую противнику приходится учитывать.
Каждая секунда моей жизни в команде - повышение шанса на успех.
Каждый мой выстрел в противника - повышение шанса на успех.
Каждый выстрел в меня - отсутствие выстрела в союзников.
Пусть мне стыдно за каждую свою смерть, я должна вести себя так, будто у меня нет колебаний. Видимые колебания - усиление противника. Я должна делать хотя бы то, что я могу делать.
Есть те, кто был бы лучше меня. Вот только их с нами нет, и так или иначе, придётся пользоваться мной, насколько это возможно.
Супергерои - это хорошо. Но в подобных условиях важен _каждый_. Особенно если мы боремся с живыми людьми, то есть у каждой цели есть сознание (можно напугать, например).

На самом деле я так отношусь не только к танчикам, а к любым взаимодействиям людей с людьми. Если у нас есть цель, то каждый должен делать всё, что может.
Тут важно уточнить. Я - не командный игрок. Я понятия не имею, что под этим подразумевают люди, но я - точно не командный игрок. Вряд ли когда-нибудь захочу утверждать обратное. Я бы предпочла избежать работы в команде любыми средствами. Я не люблю находиться в команде. Просто у меня нет выбора, и я принимаю это. Какую бы сторону ты ни выбрал, быть отстранённым не получится.

Я даже не столько про танчики, я про жизнь говорю.

URL записи

(с) Марк Твен

Вертлявый, франтоватый и развязный юнец, сев на стул, который я предложил ему, сказал, что он прислан от "Ежедневной Грозы", и прибавил:
- Надеюсь, вы не против, что я приехал взять у вас интервью?
- Приехали для чего?
- Взять интервью.
- Ага, понимаю. Да, да. Гм! Да, да.
Я неважно себя чувствовал в то утро. Действительно, голова у меня что-то не варила. Все-таки я подошел к книжному шкафу, но, порывшись в нем минут шесть-семь, принужден был обратиться к молодому человеку. Я спросил:
- Как это слово пишется?
читать дальше- Какое слово?
- Интервью.
- О, боже мой! Зачем вам это знать?
- Я хотел посмотреть в словаре, что оно значит.
- Гм! Это удивительно, просто удивительно. Я могу вам сказать, что оно значит, если вы... если вы...
- Ну что ж, пожалуйста! Буду очень вам обязан.
- И-н, ин, т-е-р, тер, интер...
- Так, по-вашему, оно пишется через "и"?
- Ну конечно!
- Ах, вот почему мне так долго пришлось искать.
- Ну а по-вашему, уважаемый сэр, как же надо писать это слово?
- Я... я, право, не знаю. Я взял полный словарь и полистал в конце, не попадется ли оно где-нибудь среди картинок. Только издание у меня очень старое.
- Но, друг мой, такой картинки не может быть. Даже в самом последнем изд... Простите меня, я не хочу вас обидеть, но вы не кажетесь таким... таким просвещенным человеком, каким я себе вас представлял. Прошу извинить меня, я не хотел вас обидеть.
- О, не стоит извиняться! Я часто слышал и от таких людей, которые мне не станут льстить и которым нет нужды мне льстить, что в этом отношении я перехожу всякие границы. Да, да, это их всегда приводит в восторг.
- Могу себе представить. Но вернемся к нашему интервью. Вы знаете, теперь принято интервьюировать каждого, кто добился известности.
- Вот как, в первый раз слышу. Это, должно быть, очень интересно. И чем же вы действуете?
- Ну, знаете... просто в отчаяние можно прийти. В некоторых случаях следовало бы действовать дубиной, но обыкновенно интервьюер задает человеку вопросы, а тот отвечает. Теперь это как раз в большой моде. Вы разрешите задать вам несколько вопросов для уяснения наиболее важных пунктов вашей общественной деятельности и личной жизни?
- О пожалуйста, пожалуйста. Память у меня очень неважная, но, я надеюсь, вы меня извините. То есть она какая-то недисциплинированная, даже до странности. То скачет галопом, а то за две недели никак не может доползти куда требуется. Меня это очень огорчает.
- Не беда, вы все-таки постарайтесь припомнить, что можете.
- Постараюсь. Приложу все усилия.
- Благодарю вас. Вы готовы? Можно начать?
- Да, я готов.
- Сколько вам лет?
- В июне будет девятнадцать.
- Вот как? Я бы дал вам лет тридцать пять, тридцать шесть. Где вы родились?
- В штате Миссури.
- Когда вы начали писать?
- В тысяча восемьсот тридцать шестом году.
- Как же это может быть, когда вам сейчас только девятнадцать лет?
- Не знаю. Действительно, что-то странно.
- Да, в самом деде. Кого вы считаете самым замечательным человеком из тех, с кем вы встречались?
- Аарона Барра.
- Но вы не могли с ним встречаться, раз вам только девятнадцать лет.
- Ну, если вы знаете обо мне больше, чем я сам, так зачем же вы меня спрашиваете?
- Я только высказал предположение, и больше ничего. Как это вышло, что вы познакомились с Барром?
- Это вышло случайно, на его похоронах: он попросил меня поменьше шуметь и...
- Силы небесные! Ведь если вы были на его похоронах, значит он умер, а если он умер, не все ли ему было равно, шумите вы или нет.
- Не знаю. Он всегда был на этот счет очень привередлив.
- Все-таки я не совсем понимаю. Вы говорите, что он разговаривал с вами и что он умер?
- Я не говорил, что он умер.
- Но ведь он умер?
- Ну, одни говорили, что умер, а другие, что нет.
- А вы сами как думаете?
- Мне какое дело? Хоронили-то ведь не меня.
- А вы... Впрочем, так мы в этом вопросе никогда не разберемся. Позвольте спросить вас о другом. Когда вы родились?
- В понедельник, тридцать первого октября тысяча шестьсот девяносто третьего года.
- Как! Что такое! Вам тогда должно быть сто восемьдесят лет? Как вы это объясняете?
- Никак не объясняю.
- Но вы же сказали сначала, что вам девятнадцать лет, а теперь оказывается, что вам сто восемьдесят. Чудовищное противоречие!
- Ах, вы это заметили? (Рукопожатие.) Мне тоже часто казалось, что тут есть противоречие, но я как-то не мог решить, есть оно или мне только так кажется. Как вы быстро все подмечаете!
- Благодарю за комплимент. Есть у вас братья и сестры?
- Э-э... я думаю, что да... впрочем, не могу припомнить.
- Первый раз слышу такое странное заявление!
- Неужели?
- Ну конечно, а как бы вы думали? Послушайте! Чей это портрет на стене? Это не ваш брат?
- Ах, да, да, да! Теперь вы мне напомнили: это мой брат. Это Уильям, мы его звали Билл. Бедняга Билл.
- Как? Значит, он умер?
- Да, пожалуй, что умер. Трудно сказать наверняка. В этом было много неясного.
- Грустно слышать. Он, по-видимому, пропал без вести?
- Д-да, вообще говоря, в известном смысле это так. Мы похоронили его.
- Похоронили его! Похоронили, не зная, жив он или умер?
- Да нет! Не в том дело. Умереть-то он действительно умер.
- Ну, признаюсь, я тут ничего не понимаю. Если вы его похоронили и знали, что он умер...
- Нет, нет! Мы только думали, что он умер...
- Ах, понимаю! Он опять ожил?
- Как бы не так!
- Ну, я никогда ничего подобного не слыхивал! Человек умер. Человека похоронили. Что же тут нелепого?
- Вот именно! В том-то и дело! Видите ли, мы были близнецы - мы с покойником, - нас перепутали и ванночке, когда нам было всего две недели от роду, и один из нас утонул. Но мы не знали, который. Одни думают, что Билл. А другие - что я.
- Просто неслыханно! А вы сами как думаете?
- Одному богу известно! Я бы все на свете отдал, лишь бы знать наверное. Эта зловещая, ужасная загадка омрачила мою жизнь. Но я вам раскрою тайну, о которой никому на свете до сих пор не говорил ни слова. У одного из нас была особая примета - большая родинка на левой руке; это был я. Так вот этот ребенок и утонул.
- Ну и прекрасно. В таком случае не вижу никакой загадки.
- Вы не видите? А я вижу. Во всяком случае, я не понимаю, как они могли до такой степени растеряться, что похоронили не того ребенка. Но ш-ш-ш... И не заикайтесь об этом при моих родных. Видит бог, у них и без того немало горя.
- Ну, я думаю, материала у меня набралось довольно, очень признателен вам за любезность. Но меня очень заинтересовало ваше сообщение о похоронах Аарона Барра. Не скажете ли вы, какое именно обстоятельство заставляет вас считать Барра таким замечательным человеком?
- О! Сущий пустяк! Быть может, только один человек из пятидесяти обратил бы на это внимание. Панихида уже окончилась, процессия уже собиралась отправиться на кладбище, покойника честь честью устроили на катафалке, как вдруг он сказал, что хочет в последний раз полюбоваться пейзажем, встал из гроба и сел рядом с кучером.
Молодой человек почтительно и поспешно откланялся. Он был очень приятным собеседником, и я пожалел, что он уходит так быстро.

фото от pinnyvooh

Фото: Константин Саломатин/saltimages.ru
Русский переход. Мост на остров Русский через пролив Босфор Восточный во Владивостоке станет одним из крупнейших вантовых мостов в мире. Снимок сделан с высоты 320-метрового пилона.

Пишет  Tradis:

Хороших праздников, тёплого дома, доброй пряжи Хранительницам, пусть наша нить выйдет ровной и без узелков. И правильных рун на следующий год - тех, которыми норны, старшие и младшие, запишут судьбу где-нибудь под Ясенем.
Время низкого солнца и долгих ночей - время подумать и прошептать самые заветные желания в Йольский огонь (или записать их на лентах Йольского венка, или положить записку на самодельный кораблик, или мысленно повторить их "пока часы двенадцать бьют"). И да исполнится желаемое!
Время, когда нехватку света и тепла снаружи возмещают огнём внутренним, так пусть же его хватит всем, на себя и на близких, и на щедрый пир! Эти 12 дней могут отразиться в следующих двенадцати месяцах, и в наших силах сделать образец радостным.
Время, когда тоньше всего граница между мирами, и ближе всего Дикая Охота, и неплотно прикрыты все двери ... так пусть же будет мир с гостями, и гости придут с миром и грядущим урожаем. Добычи охотниками (и не стать ею!), и верных путей на весь год в придачу!
Из альбома Дома Варген (Ночь Матери и корабли - какие они бывают)


URL записи

20.07.2015
(c) Дмитрий Цельзин

Я уже писал о древнегреческих мистериях, теперь перейдем к магии (др.-греч. «μαγεία»). Буквально это слово переводится как «то, чем занимаются маги». Магами звались халдейские (они же – вавилонские, зороастрийские, персидские) жрецы. Они практиковали астрологию, мантику (гадание), алхимию и иные оккультные искусства. Греческое слово «маг», как и его персидский аналог, имеют общий корень с русским глаголом «могу». Поэтому, говоря простыми словами: магия это то, что одни могут, другие не могут. Все иные определения повторяют эту мысль, но по-разному.

До завоеваний Александра Македонского древнегреческая магия заключалась в разнообразных эвокациях мертвых, часто это были герои, а не простые смертные. Видом эвокации была теургия (переводится как «работа с богом»), заключающаяся в вызове богов и нетелесных существ для различных целей.

Как разновидность эвокации и одновременно как гадание существовала некромантия. Она состояла в вызове умерших для выяснения обстоятельств какого-либо дела. Некроманты вызывали души прямо из царства мертвых – Аида (он же – Гадес). Эти эвокации совершались у священных мест, которые сегодня некоторые назвали бы «местами силы». Они были примечательны каким-нибудь уникальным явлением природы – особой формы пещерой, скалой, священным истоком реки, у которой обитали нимфы и т. д.

В Древней Греции распространены и иные гадания, например, ауспиции – гадания по полету птиц, гаруспиции (или по-гречески «гепатомантия») – гадания по внутренностям животных (часто они являлись священными, а не случайно выбранными). Как раз разновидностью гаруспиции было гадание по внутренностям рыб (ихтиомантия). Нельзя не упомянуть хиромантию – гадание по руке, педомантию – по стопам ног. Были распространены стихийные гадания: пиромантия (гадание по огню), гидромантия (по воде), аэромантия (по воздуху) и геомантия (по земле). Разновидностью пиромантии является дафномантия – гадание по сжигаемому листу лавра. Это дерево было связано с культом Аполлона и являлось священным. Ну и закончу этот далеко неполный список липтомантией – это гадание по камням.

Отдельным видом гаданий были оракулы (один из самых известных – дельфийский). Это особый вид инвокации, во время которой жрец или жрица входили в экстаз, чтобы узнать волю богов.



Амулет, использовавшийся в Древней ГрецииКонечно, существовала и гоэтия (др.-греч. «γοητεία»). Это слово переводится как «колдовство» и изначально никакого отношения к вызову демонов она не имела (да и демонами называли сущность на подобии ангела-хранителя). Занимались ей, соответственно, колдуны – гоэты. Люди верили, что Фессалия и Каппадокия – пристанище гоэтов. Женщинам-колдуньям приписывалась способность создавать специальные мази и отвары, превращать людей в животных, летать ночью за любовными утехами и т. д. Иные гоэты проводили человеческие жертвоприношения, гадали по внутренностям детей. Впрочем, подобные поверья есть и сейчас, так что нет смысла на этом останавливаться подробнее.

Древнегреческий амулет в виде палиндрома наподобие магического квадрата SATORПомимо гоэтов существовали также тауматурги (переводится как «чудотворец»), которые занимались тауматургией – исцеляли одержимых, изготовляли амулеты, апотропеи, обереги (не стоит путать это с талисманами, которые делали маги, см. статью о разнице между талисманами, оберегами, амулетами, апотропеями и пентаклями). В целом, как вы видите, колдовство отличалось от магии и на словах, и на деле.

В эллинистический период (после завоеваний Александра Македонского и до 30 г. н. э.) древнегреческая магия претерпела ряд изменений из-за влияния египетских и персидских идей. Активно начали развиваться древнегреческая астрология (хотя еще первые древнегреческие философы переняли это искусство у персидских магов), древнегреческая алхимия и практика создания планетарных талисманов. Оракулы стали терять популярность, их место постепенно занимали сивиллы (или сибиллы) – прорицательницы, в экстазе открывающие людям различные пророчества. Стали более активно распространятся различные культы, мистические и магические практики, в которых человек должен «влить» в себя некую силу или сущность настолько, чтобы она завладела и управляла им. Нарастало противоречие между стремлением к рациональности с одной стороны и стремлением слиться с чем-то великим – с другой.

Эти два стремления синтезировались к третьему веку н. э. Влияние магии практически всех народов ойкумены (так древние греки называли обитаемую часть суши) соединились в учениях неоплатонизма и герметизма. Герметизм разделился на высокий (философский) и низкий (алхимия, астрология и теургия), а одной из главных целей неоплатонической магии стало спасение человеческой души от оков тела. Теургия начала трансформироваться из практики эвокаций богов в практику эвокаций ангелов. Возникли практики вызовов демонов (халдейское влияние), на древнегреческом языке появился один из самых первых гримуаров – «Завещание царя Соломона», где объяснялось, как подчинять демонов. Надо отметить, что демоны в этой книге назывались буквально «сотворенными в теле» (др.-греч. «σεσωματοποιημένον»). Почему надо отметить именно это, расскажу в иной статье.

Итак, мы проследили, какой путь эволюции прошла магия в Древней Греции и какой разнообразной она стала, объяв в себе совершенно различные техники и методы. В конце концов, после победы христианства над гностической религией и герметизм, и неоплатонизм начали исчезать. Но они не растаяли бесследно, поскольку все эти магические учения христианство не уничтожало, а включало в себя. Достаточно вспомнить то, что именно неоплатоники, ставшие христианами, разрабатывали христианскую догматику, ритуал и т. д. Да и сами иерархи церкви изучали магическое наследие древнего мира.

esocultism.ru/teoriya/istoriya/magiya-v-drevney...