The Death 2 by laura-csajagi on DeviantArt

Пишет Данила Гуляев danilling:

Требования созависимости:
Ты должен быть проблемой, чтобы мне было что решать.
Ты должен быть плохим, чтобы я был хорошим.
Ты должен быть больным, чтобы мне было о ком заботиться.
Ты должен страдать, чтобы я был утешителем.
Ты должен быть безответственным, чтобы мне за все отвечать.
Ты должен быть неуправляемым, чтобы мне всем управлять.
Ты должен врать и скрывать, чтобы я мог уличать.
Ты должен быть враждебным, чтобы мне было с кем бороться.
Ты должен быть опасным, чтобы мне было кого бояться.
Ты должен быть в опасности, чтобы мне было кого защищать.
Ты должен быть неумелым, чтобы мне было кого учить.
Ты должен быть невменяемым, чтобы я был опекуном.
Ты должен быть невыносимым, чтобы меня жалели.
Ты должен быть предателем, чтобы я был жертвой.
Ты должен быть преступником, чтобы я был судьей.
Ты должен быть тяжким, чтобы у меня был свой крест.
Ты должен быть беспомощным, чтобы я был всемогущим.
Ты должен нуждаться, чтобы во мне был смысл.
Ты должен быть зависимым, чтобы я был ценным.

(с) etwas

У меня раньше был такой специальный парадно-выходной костюм - костюм человека с бесконечным терпением. На Землю летит метеорит, в мегаполисе проснулся вулкан, зомби повылезали из склепов и стучат по батареям, плохие люди перекладывают вещи на моем столе и цитируют шутки с башорга - а я в это время демонстрирую чудеса выдержки, обезвреживая атомную бомбу.

В реальности, конечно, никакой атомной бомбы ни разу не случалось, но это было совершенно не важно. Терпение - универсальная вещь, всегда пригодится. Можно терпеливо выслушивать глупости, терпеливо работать ночами, терпеливо закрывать глаза на некрасивые поступки, терпеливо объяснять очевидное, терпеливо надеяться, терпеливо засовывать зомби обратно в склепы и терпеливо закапывать вулканы. Да мало ли.

Терпение - вообще какая-то очень популярная в наших широтах добродетель. Ты можешь не обладать никакими другими достоинствами, но если у тебя все хорошо с терпением - ты уже молодец. Поэтому нормальная русская женщина не просто войдет в горящую избу, она в ней еще и постоит для надежности - потому что иначе она слабак и баба.

И все было бы хорошо, если бы однажды до меня не дошло, почему я была настолько терпелива. Это озарение, как и все озарения, случилось совершенно не вовремя. Я сидела и в третьем часу ночи отвечала на письма, на которые должна была отвечать моя креативная пара. У нас с ним были прекрасные отношения, он - очень душевный человек, просто у него полная тревог жизнь, поэтому он доверил мне наш общий проект целиком. Если на тебя скидывают двойной объем работы - это явный признак того, что к тебе хорошо относятся.

И вот, комментируя цветовое решение для чего-то там, я поняла, что это у меня не терпение, это трусость. Трусость и нежелание признавать существование проблемы, пока она не стала настолько большой, что терпеливо закрывать на нее глаза не получится при всем желании. Потому что не знаю, как вам, а мне гораздо проще малодушно войти в горящую избу, чем набраться смелости и сказать, что эта изба - не моя, и я туда не пойду.

Если сейчас обнаружится, что мой друг мне не такой уж и друг - то как мне с ним дальше общаться? Если я перестану делать вид, что верю вранью - то что мне потом делать с правдой? Если я скажу вслух, что не буду рисковать ради хрестоматийного подвига - то что обо мне подумают? Нет, спасибо, лучше я буду терпеливой. Это же такая добродетель.

И я бы хотела написать что-нибудь на тему того, как, осознав все это, я преодолела себя, и моя жизнь изменилась коренным образом, но это не совсем так. С тех пор я стала чаще говорить прямо, что думаю, и никто не умер. Но парадно-выходной костюм человека с бесконечным терпением все еще со мной - вдруг на Землю прилетит метеорит, в мегаполисе проснется вулкан, зомби повылезают из склепов и начнут стучать по батареям, а плохие люди будут перекладывать вещи на моем столе и цитировать шутки с башорга. Вот тогда я пойду и продемонстрирую чудеса выдержки, обезвреживая атомную бомбу.

Оригинал взят у m_arch
в Израильская экспансия



Минимум 2 раза в месяц мне показывают эту картинку, рассказывая о том как сионисты захватили арабское государство Палестина.
Мне надоело рассказывать историю государства Израиль каждому умственно отсталому борцу за права арабских террористов, потому оставлю тут этот постик как напоминалку.

читать дальшеЕсли посмотреть историю этих земель, то можно увидеть что несколько сотен лет тут правили янычары.
Никакого арабского государства тут не было.



Потом случилась Первая мировая война, в результате которой Османской империи не стало.
А появился Британский мандат.

Еще до падения Османской империи лордом Бальфуром от имени Британского правительства было обещано создание еврейского государства на территории освобожденной от турок.
Это был не подарок, а плата за участие в борьбе на стороне союзников.

Но после победы над Германией и союзниками, обещание было похерено.



После Второй мировой войны ООН предложил на территории Палестины создать еврейское и арабское государства.
При этом значительная часть Палестины ушла Сирии и Иордании.
Оставшийся кусок нарезали весьма причудливым образом.
При беглом взгляде на карту становится ясно что существовать такие государства не могут.
Но евреи согласились и на это.
Арабы нет.



Моментально после провозглашения создания государства Израиль, на его территорию вторглись армии арабов.

Арабская освободительная армия: 3500—6000
Армия Священной Войны: не менее 1000
Братья-мусульмане: 1500
Египет: 10 000 (первоначальная мобилизация) — 20 000
Ирак: 5000 (первоначальная мобилизация) — 15 000—18 000
Сирия: 2500—5000
Трансиордания: 6000—12 000
Ливан: 1000 (первоначальная мобилизация) — 2000
Саудовская Аравия: 800—1200
Судан: 6 рот
Йемен: неизвестно

Но хитрые евреи победили и карта Израиля стала выглядеть так.


Тут тоже никакого арабского государства Палестина не просматривается.
По странному стечению обстоятельств Иордания и Египет не удосужились создать это государство на захваченных территориях.


Любой военный скажет что ситуация в плане безопасности тут практически безнадежна, хотя по сравнению с предыдущей картой уже чуть лучше.
Страна простреливается полностью.




Но Израиль устраивала любая граница, лишь бы можно было нормально жить, пахать землю, строить дома.
В планы арабов и их советских друзей такое не входило.


Вот такие картинки рисовали арабы в 1967.



Картинка в ливанской газете Аль Джадира.



Картинка в ливанской газете Аль-Хайят.



Картинка в сирийской газете.


Картинка в ливанской газете показывающая как Насер дает пинка еврейцам, а за этим наблюдают армии Ливана, Ирака и Сирии.

За картинки спасибо

В конце концов, нафаршированные советским оружием и под чутким руководством старших товарищей из КПСС, арабы объявили что еврейцам кранты, провели мобилизацию и потребовали вывести войска ООН, отделявшие их от границ Израиля.

Но евреи были уже не те.
Покорно идти в крематорий уже никто не собирался и в результате за 6 дней они успели навалять всем кто рисовал эти веселые картинки.
В результате карта стала выглядеть так.



Тематика картинок резко изменилась.




Но этим дело не закончилось.

Когда израильтянам надоело терпеть обстрелы своих населенных пунктов из Ливана, которыми занималась разрешенная в СССР террористическая организация ООП ао главе с Арафатом, которая тоже вооружалась Совком, они вошли в Ливан и выперли оттуда ООП.
Для предотвращения дальнейших обстрелов Израиля была создана Зона безопасности вдоль границы.
Контролировали ее израильтяне и ливанцы из Армии Южного Ливана.



Если посмотреть на эти карты, то видно что проклятые сионисты захватили во много раз больше чем им приписывают создатели убогой поделки, тиражируемой антисемитами.
Но нигде нет арабского государства Палестина, которое якобы захватили евреи.



А потом случилось странное.

Кроваые агрессоры вернули Египту Синай.
Потом заключили соглашение в Осло и разрешили арабам сформировать Палестинскую автономию с перспективой образования Палестинского государства.
Больше того, передали арабам оружие для формирования полиции.
Потом вышли из Южного Ливана, полностью освободив его территорию, что зафиксировано ООН.
Вели переговоры с Асадом о возвращении Голан в обмен на мир, но тот не согласился.

В результате этой захватнической политики Израиль стал выглядеть так.



После этого милитарист Арик Шарон полностью освободил Газу.



И потому, настоящая карта еврейского экспансионизма должна выглядеть так.

Пишет  Ежи;:



URL записи


Пишет  Ежи;:

"рот смешной";


URL записи

Пишет la_scandinavia:

Боюсь, что у меня довольно нечёткое понимание нарциссизма, но, по ощущениям, там, в основе, лежит не просто диффузная самоидентичность, а отказ одной из важных функций, конструирующих образ Я. Нет как бы специфического ощущения себя, своей конструкции - нет внутреннего ощущения. Как если бы человек утратил схему тела, проприорецептивное чувство какое-то, позволяющее ему этим телом управлять изнутри: он его не чувствует, он не знает, его ли это нога или чужая, например. Так глухие люди учатся говорить, опираясь не на звук собственного голоса, а на то, как выглядят их губы при произнесении того или иного звука.

У нарцисса нет внутреннего ощущения центра конструкции. Вместо этого развивается система компенсаций: человек учится управлять образом себя опосредованно. Как бы ощущения не работают и он компенсирует отсутствие ощущенией зрением. Он "заимствует" глаза другого человека и собирает себя в кучку, смотря на себя со стороны, подходя к себе снаружи. Возможно, он использует эстетическое мышление и спасается через композицию себя. То есть вместо ощущения гравитации себя он пользуется видением модели себя. Мне это напоминает описание профессора-музыканта у Оливера Сакса (в книге "Человек, который принял жену за шляпу"), который компенсировал выпадение функции конкретного, кажется, мышления, тем, что восстанавливал целостность мира при помощи музыки, которая была у него для каждого дела. И ряд других пациентов, описанных там же.

Другого способа управлять собой - кроме как через моделирование себя при помощи других людей - у такого человека нет. При этом получается, что он очень зависит от окружающих - от того, как они на него посмотрят и что увидят, зависит качество его существования. Поэтому нет ничего удивительного в том, что нарцисс стремится к идеальности - это залог защиты от уничтожения нелюбящим взглядом, в соответствии с которым он будет обречён жить в случае чего - и не удивительно то, что он пользуется инструментом обесценивания-идеализации. Он как-то позволяет совмещать образы себя, полученные от разных людей.
Если лишить нарцисса интроектов и достигалова, он начнёт разваливаться.
Я думаю, что для нарцисса возможно или выстраивание хорошей системы компенсации неработающего механизма - да фиг с ним, пусть снаружи себя регулирует, просто механизм можно отладить - или "оживление" внутреннего чувства душевной проприорецепции. Как можно сделать первое, я примерно представлят, как сделать второе - представляю с большим трудом.
Может, у него родительская оценка вовремя интериоризирована, присвоена и в самооценку перекована не была, не знаю. Может, была интроецирована, но вырублена системой безопасности. Но чувствования себя изнутри - нет. И ему приходится наблюдать себя снаружи, чтобы координировать.
Это моя версия.

...Теперь немного о стрессовых событиях практически для любого человека. Хочу подчеркнуть, что современные люди в более или менее цивилизованных странах живут в «лебяжьих» условиях избытка благополучия, страдают как раз от очень низких физических и эмоциональных нагрузок, живут на низком уровне риска и возбуждения. Редко вспоминают, что для Homo sapiens вообще-то совершенно естественно большая подвижность (миграции), война (драка), охота, разделка туш, перенос тяжестей, переживание «стихийных бедствий» под открытым небом, встреча с хищниками и жесткая конкуренция с другими гоминидами. Кроме того, высшие приматы вообще отличаются повышенной страстью, агрессией, «истеричностью»; так разбушевавшийся самец шимпанзе может отгнать леопарда или даже льва - у хищников просто нервы не выдерживают такого дебоша. Мы считаем, что человек, попавший в тайфун, оказавшийся в зоне военных действий, переживший встречу с разъяренным медведем, травмирован, хотя ничего сверх-особеного с ним не произошло на самом деле.

читать дальшеДефицит физических нагрузок еще более показателен. Долгое время в зоологической и антропологической среде обсуждался вопрос двуногой локомоции (бипедии). Двуногое животное явно проигрывает четвероногому по скорости бега: человек с трудом может догнать крысу, а догнать кота он уже не может. Но при этом двуногий бег обладает большим биоэнергетическим выигрышем: при одинаковой скорости расходы энергии более чем в 2 раза ниже, чем при четвероногом. Звери могут быстро бежать лишь короткое время: так, гепард разгоняется лишь на несколько секунд; у зебры при галопе коллапс развивается через 800 метров. Естественные возможности (а значит, и потребности) у человека в этом отношении значительно выше. Люди современного типа (кроманьонцы) могли непрерывно бежать 5-20 часов (!!!) покрывая 50-200 км. (Для справки: это не предел, потому как современный рекорд 6 суток бега и 1100 км). Физиологические и палеоантропологические данные подтверждаются этнографами: племена охотников и собирателей нередко просто загоняют добычу (копытных) бегом до полного ее изнеможения.

Понятное дело, организменная саморегуляция настроена на естественные условия существования, и люди от скуки выдумывают себе всякие развлечения: алкоголь, азартные игры, зависимости, депрессии, панические атаки, в том числе, чтобы хоть немного погонять сердце и растратить организменное возбуждение. Попробуйте побегать каждый день хотя бы 10 км (норматив на юношеский разряд для девочек) и я думаю это самым положительным образом повлияет на устойчивость к «кризисным состояниям» и «травмам».

Оригинал взят в Журнал ЖЖ
в «Американец со скандинавской рассудочностью». К 125-летию со дня рождения Осипа Мандельштама



Тело Осипа Мандельштама, скончавшегося в лагере в декабре 1938 года, лежало непогребённым до весны вместе с трупами других усопших репрессированных. Изображение: Фото НКВД из дела Осипа Мандельштама после ареста, 1938 год

Великий русский поэт Осип Мандельштам родился 15 января 1891 года. Исследователь древних культур Месопотамии ВЛАДИМИР ЕМЕЛЬЯНОВ раскрывает неожиданный аспект его мировоззрения: «Социальная архитектура будет покоится на древних цивилизационных устоях. Эти древние устои — Египет и Месопотамия.»

Посох мой, моя свобода -
Сердцевина бытия,
Скоро ль истиной народа
Станет истина моя?

О.Мандельштам, 1914 г.


Российская поэзия серебряного века настолько богата именами, что каждая эпоха имела возможность выбрать своего кумира, а бывало, что и нескольких. Со второй половины прошлого столетия выбор приходился только на мертвых поэтов, бывших образцами для пишущей современной братии. 40-е и начало 50-х годов прошли под тальянку запрещенной есенинской лирики, породившей великое множество поэтов «патриотического» и «деревенского» направления.

Конец 50-х — время Маяковского, эстрадно-трибунная и большевистская поэзия со своими кумирами и лидерами комсомольского типа. Начало 60-х — эпоха массового обращения к Блоку, открытия Цветаевой и поздней ахматовской славы. Отсюда корнями ранний Бродский и его питерские коллеги вроде Рейна. 60–70-е годы — время утверждения двух противостоящих иерархических списков серебряного века. Один принадлежит власти и школе: Блок, Маяковский, Есенин, потом все остальные. Другой ввела диссидентствующая интеллигенция: Ахматова, Цветаева, Пастернак, Мандельштам и все остальные.

На это самое время приходится открытие Мандельштама (синий томик «Библиотеки поэта» 1973 г. с чудовищным предисловием Дымшица, о котором (о предисловии) до сих пор вспоминаешь с содроганием) и начало посмертной славы Пастернака. Из этого времени происходит по сути вся поздняя петербургская поэзия (Кривулин, Охапкин и др.). В 80-е реабилитирован интеллигенцией и причислен к синодику святых Блок, все из второго списка становятся классиками и изучаются в школах, хотя пока только на уроках внеклассного чтения. В конце 80-х и общество, и власть начинают загодя готовиться к юбилеям великих поэтов, объединив при этом оба синодика (Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Маяковский, Есенин).

Юбилеи должны были растянуться на целых 6 лет (1989–1995 с пропуском одного только 1994 г.). Ахматовой и Пастернаку повезло — советская власть успела оказать им сомнительную честь, припомнив некоторые патриотические заслуги (одной в Великую Отечественную, другому в Великую Октябрьскую и чуть позже). Особенно запомнился кремлевский столетний юбилей Пастернака, когда его чествовали за описание Ленина в «Высокой болезни» и за лирические стихи из опубликованного уже в «Новом мире» романа. Всем сердцем, всем своим хрупким существом уходящая власть пыталась назвать их своими. А потом начался 1991 год, и с мандельштамовским юбилеем не успели...

15 января этого года, в самый день его рождения, я по какому-то делу оказался в доме Виктора Борисовича Кривулина. Мы сидели перед телевизором, смотрели на прибалтийские баррикады, на искаженные лица патриотов, — и тихо поминали Мандельштама. И оба думали: все, больше никаких юбилеев не будет. Так и вышло. Юбилейный проект был похоронен вместе с советской властью. Маяковского чествовать не стали, по Есенину в день его столетия звонили новорусские колокола. Но наступала другая эпоха — короткая эпоха живого классика Бродского, которая, как теперь видно, была только прологом к нынешней эпохе Мандельштама. Вместо юбилея Мандельштаму подарили целый кусок времени в истории России.

читать дальшеЕще в конце 80-х я спрашивал себя: на какой основе возможен юбилей Мандельштама в СССР? Как же нужно будет изолгаться, чтобы признать его не только советским, но хотя бы русским поэтом? Какой патриотизм можно ему приписать и какие заслуги перед Кремлем, если это самый последовательный ненавистник первого и второго? Мандельштама читают на кухнях снобы и эстеты, его именем аукаются и откликаются диссиденты, ненавидящие Россию и советскую власть. Архив Мандельштама находится в Америке, да и сам-то Мандельштам непонятно где: ни дома, ни могилы.

Что такое мировоззрение Мандельштама и есть ли оно вообще? Он философ или он художник? И тогда уже я думал: Мандельштама начнут чествовать только после того, как потеряют всё. Ни Родины, ни прежнего чувства языка, ни корней, ни привязанностей — ничего этого не останется. Только чемоданчик с самыми необходимыми вещами, мастерство рук, смекалка на все готового работника — и желание ехать на все четыре стороны. Америка, одним словом...

И тут я понял про Мандельштама одно страшное и недоговоренное, но подсознательно ощущаемое патриотами-почвенниками: не только не наш, не только чужой, но и противник всего нашего. Американец! Значит, впустив в себя Мандельштама, ты Америку в себя впускаешь... Это была мысль свежая, но в чем-то поверхностная, потому что в Мандельштаме оказалось не только американство.

Если говорить о поэтическом мировоззрении Мандельштама и проводить при этом ассоциации с различными феноменами культуры, то никакой гремучей смеси не получится. Напротив, удивительно цельная личность. Во-первых, он протестант. Культ ремесла, любовь к вещам и инструментам, признание благополучия и богатства — все это в нем есть. Вроде Мастер с мастерком, тяжко трудящийся на постройке чего угодно — от собственного дома до Софийского собора...

Ничего подобного: он строит только собор, а дом ему не нужен. Родился в Варшаве, жил в Москве, отец говорил на смеси языков, русский язык неродной, а родного нет вообще. Учился чему-то французскому в Сорбонне, чему-то немецкому в Гейдельберге. Впоследствии стал учить греческий, но недоучил. Вернулся в Россию, но попал в Петербург, где также говорили на смеси языков и стилей. Результат: исторически не сложились дом, родной язык и понимание себя внутри какой-то социальной общности. Русский язык — чужой, отсюда такая свежесть русского слова у Мандельштама. Документальные зарисовки периода «Камня» — внимательное, пристальное вглядывание в Россию как в чужое и попытка описать ее средствами чужого же языка. Это всегда давало поразительный, волшебный результат. Можно вспомнить Проппа — немца, занимавшегося чужим фольклором и писавшего дивным по простоте и красоте чужим языком.

Описание природы и родного дома у Мандельштама — нонсенс. Если же все вокруг чужое и не входит в личный пейзаж, не сливается с деревьями под родным окном до такой степени, что становится природой, — тогда весь мир есть культура, и он не делится на ближнее и дальнее, более и менее любимое.

Итак, Мандельштам — ремесленник-протестант американского типа, а его дом — культура человечества.

В его ранних стихах есть и античность, и средневековая Европа (в особенности Италия), и строгий классицистический Петербург, и Америка, и евреи, и бедуины.

Человеческий темперамент Мандельштама холерический. Он очень быстро проговаривает стихи, проглатывает целые звенья рассуждений, торопится, ему нужно бежать дальше. Но если обратиться к социальному темпераменту Мандельштама, то мы увидим, что он консерватор, сторонник всего незыблемого, хоть и рукотворного. Мандельштам тяготеет ко всему точному, мерному, исправному, он консерватор-механицист эпохи классицизма. Его эстетический идеал — «Федра» Расина, медленное, торжественное, тягучее представление, построенное по принципу «единства времени и места». Государство тоже видится ему механизмом, поэтому он уважает государство, хотя любовь невозможна. Со страстью, любовью, чувственным безумством у Мандельштама дело плохо. Он искусственно распаляет себя, но предпочитает брак по расчету, не принимает бунт и революцию, а социализм понимает примерно как современный швед (и с теми же приблизительно реакциями). Простого ему не надо — подавай заводное на колесиках.

И вот этот американец со скандинавской рассудочностью и южным темпераментом оказывается сперва в Крыму, потом в Москве, и затем в Воронеже. У него меняется стиль, потом образный строй, и наконец, он сходит с ума. Почему? Муза поэта питается пространством, в котором он живет. Петербург культурно связан с греческими местами российского юга, он так же античен, как Коктебель и окрестности. Поэтому внешняя строгость, найденная в Петербурге, при совмещении с красками Крыма дала дивный сок дионисийской лирики начала 20-х годов.

Второе рождение лира поэта получила в Армении, там он припал к «гнойной книге» древних форм и смыслов. И Армения не потревожила в нем петербургской строгости, не разрушила античных идеалов. Но в Москве нельзя писать стройных петербургских стихов, она несовместима с формальной строгостью и каузальностью мышления. Петербуржец переселяется в Москву и начинает сочинять кривоколенно, как устроены здешние переулки. Мышление действительно ломается об колено, пробивается какая-то недопустимая прежде лихость и ухарство, желание судить-рубить сплеча, говорить ярко и красиво. А в Воронеже, вполне возможно, вообще нельзя писать стихов, иначе выйдет что-то уж совсем несообразное. И когда молодой Державин стал писать невоспитанным стихом, он не переменил, а сломал себя.


Это одна причина. Другая причина — ритмы времени и непонимание времени. В отношении к революции Мандельштам занял непримиримую позицию-позу анахорета, который не признает злодея-кесаря. Но ведь саму-то идею кесаря консерватор Мандельштам признавал. И тут у него, что называется, «замкнуло» между рациональной необходимостью признать государство как таковое и нравственной невозможностью признать это государство. Человек без языка и дома оказался человеком без страны и государства, а это было уже слишком. И последним оплотом, буквально последней опорой Мандельштама стала Мать-Земля.

В стихах 1935–1937 гг. культ Земли, почвы, чернозема сильнейший. Причем это не космополитический культ планеты Земля, а извращенно-крестьянский культ глины, земной плоти и даже земных пластов. Лишенный свободного перемещения, поэт стал воспевать «упор насильственной земли»... Но музыка не спасла от бездны.

Что такое время поэта? Это время, когда поэт приглашает нас в себя. Куда же мы идем, попав в эпоху Мандельштама? В эссе о Чаадаеве поэт, на самом деле, пишет о себе. Это он, учившийся в Сорбонне и Гейдельберге, живший на белогвардейском юге, аки библейский голубь, воротился в ковчег новой империи.

«Чаадаев был первым русским, в самом деле, идейно, побывавшим на Западе и нашедшим дорогу обратно. Современники это инстинктивно чувствовали и страшноценили присутствие среди них Чаадаева. На него могли показывать с суеверным уважением, как некогда на Данта: «Этот был там, он видел — и вернулся». А сколькие из нас духовно эмигрировали на Запад! Сколько среди нас — живущих в бессознательном раздвоении, чье тело здесь, а душа осталась там! Чаадаев знаменует собой новое, углубленное понимание народности, как личности, и — России, как источника абсолютной нравственной свободы. Наделив нас внутренней свободой, Россия предоставляет нам выбор, и те, кто сделал этот выбор, — настоящие русские люди, куда бы они ни примкнули. Но горе тем, кто,покружив около родного гнезда, малодушно возвращается обратно!»

Кто-то может сказать после этих слов, что Мандельштам и есть самый настоящий патриот, коли он, побывав на Западе, вернулся в Россию и принял ее в новом облике. На самом же деле, Мандельштам не патриот, а космополит-почвенник. Он не верит в национальное начало России, но верит в нее как в обетованную землю, существующую внутри огромной европейской общности. И не возрождению России он хотел бы служить, а формированию Соединенных Штатов Европы.

«Всякая национальная идея в современной Европе обречена на ничтожество, пока Европа не обретет себя как целое, не ощутит себя как нравственную личность. Вне общего, материнского европейского сознания невозможна никакая малая народность. Выход из национального распада, из состояния зерна в мешке к вселенскому единству, к интернационалу, лежит для нас через возрождение европейского сознания, через восстановление европеизма как нашей большой народности».

При этом, будучи убежденным протестантом, он отказывает Европе в сохранении ее регалий, инсигний и ритуалов, признавая право на жизнь, пожалуй, за одними только образами ее строений.

«В нынешней Европе нет и не должно быть никакого величия, ни тиар, ни корон, ни величественных идей, похожих на массивные тиары. Kуда всё это делось — вся масса литого золота исторических форм идей? — вернулась в состояние сплава, в жидкую золотую магму, не пропала, а то, что выдает себя за величие, — подмена, бутафория, папье-маше. Нужно смотреть трезво — нынешняя Европа огромный амбар человеческого зерна, настоящей человеческой пшеницы, и мешок с зерном сейчас монументальней готики».

Не разглядев ислама как новой движущей силы будущего, Мандельштам не совершил ошибки. Он хорошо понял, что социальная архитектура, возможная после 19-го века, будет покоится на гораздо более древних цивилизационных устоях. А ислам только следствие из них, поэтому о нем вообще можно говорить как о частном случае. Эти древние устои — Египет и Месопотамия. Поэт не сомневается в их неизбежности для будущего мира, но хотел бы уравновесить их европейским гуманизмом:

«...Наше столетие начинается под знаком величественной нетерпимости, исключительности и сознательного непониманья других миров. В жилах нашего столетия течет тяжелая кровь чрезвычайно отдаленных монументальных культур, быть может египетской и ассирийской:

Ветер нам утешенье принес,
И в лазури почуяли мы
Ассирийские крылья стрекоз,
Переборы коленчатой тьмы.

В отношении к этому новому веку, огромному и жестоковыйному, мы являемся колонизаторами. Европеизировать и гуманизировать двадцатое столетие, согреть его телеологическим теплом, — вот задача потерпевших крушение выходцев девятнадцатого века, волею судеб заброшенных на новый исторический материк».

Сказанное про начало 20-го столетия вполне применимо и к нашему времени, поскольку восточное в нем стремительно растекается по всему пространству земного шара, а древневосточное и раннеантичное — безнациональное, бессословное, городское, демократическое — начинает доминировать над устаревающими позднеантичными представлениями, содержащими империю и монархию. Ислам сюда как лыко в строку, потому что он точно так же тяготеет к демократии и всемирности, как породившие его общества древнего Востока.С началом XXI века американство, протестантизм и консерватизм, желание стабильности и неожиданное доверие государству как механизму стали основными тенденциями русской жизни. К этому прибавилась растерянность в отношении языка: говорить ли по-старому, вставляя в речь известные дедам вводные слова, или произносить между каждым значимым словом заемные «окей» и «вау»? Писать ли кириллицей или перевести русский язык на латинский алфавит?

Родной человек таких вопросов не поставит. Значит, мы почувствовали себя иностранцами на своей земле. В это время через щель телеящика входит третий Иосиф (Бродский) и говорит: «Ребята, лучший и талантливейший поэт эпохи — Мандельштам». После этого литературоведы разыскивают во втором ряду Серебряного века консервативного эмигранта Ходасевича и ставят его рядом с Бродским. И совсем через чуть-чуть мы уже видим новую триаду нашей эпохи, далеко позади оставившую всех прочих «серебристов»: Мандельштам, Бродский, Ходасевич. Четвертым можно сюда прибавить Георгия Иванова, абсолютизировавшего культ небытия и провозгласившего конец России хоть под серпом, хоть под орлом. Началось время Мандельштама. Все его вопросы отныне наши проклятые вопросы: «неужели я настоящий и действительно смерть придет?», «где вы, трое славных ребят из железных ворот ГПУ?». Родной язык начинаем любить из-за «лепетания родника чужеземных арф» в нем, а не за него самого. Хотим создать прекрасное «из тяжести недоброй». Знаем, что «музыка от бездны не спасет». Вместе с тем — мы «не волки по крови своей». А кто? Брюзгливые мастеровитые мещане, бюргеры, недоверчивые к страстям и идеям, но зато припавшие к стопам романтизированных спецслужб. Пора начинать держаться за Землю-матушку — а то как бы не сдуло нас, безумных, с земного шара вслед за кумиром эпохи...

Оригинал взят у anna_bpguide
в Родина vs Истина – 6. Проклятый памятник. Для GEO



Всю первую половину лета туристы, гуляющие по Будапешту, могли видеть такую картину. На площади Свободы, возле бьющего из земли фонтана, где вечно резвятся мокрые и счастливые дети, из-за ограждения выглядывают верхушки тринадцати каменных колонн. А на земле, на каменных плитах тротуара, вдоль всего ряда колонн, по эту сторону возведенного у стройки забора – свечи, цветы в вазах, букетами и россыпью, круглые камешки, фотографии и документы в пластиковых пакетах, детские игрушки, сандалии, записки. На камешках часто звезда Давида. Среди фотографий – портреты людей из 40-х годов, мужчин и женщин. Изображения заключенных в лагере. Колонны депортируемых евреев.  И чаще всего повторяется известный снимок, запечатлевший правителя Венгрии Миклоша Хорти плечом к плечу рядом с Гитлером. Книги и документы, как видно, уже не раз побывали под дождем, часть свечей прогорела, часть – свежие, добавленные сюда, как видно, прямо сегодня утром…

Что это? Это спор между правительством и гражданами о собственной истории.

читать дальше

В конце апреля на площади началась стройка. Появились и встали эти тринадцать колонн; две целые, с базами и капителями, остальные умышленно, в соответствии с неясным пока замыслом, обломанные. «А что это тут у нас такое?» – спросили горожане. «Ну как же, – ответило правительство, – в этом году исполняется семьдесят лет со дня оккупации Венгрии фашистской Германией в 1944 году. В память этого события и монумент. Над колоннами, наверху, будет установлен черный орел как символ Германии, а в центре – фигура ангела, символизирующего Венгрию».

И тогда горожане вышли на площадь.



Встали, взявшись за руки, в цепочку вокруг стройки и сказали: «Нет! Не была Венгрия ангелом в годы войны. Некрасиво и неправильно сваливать всю вину на Германию, когда и за Венгрией числится немало грехов. И уж совсем негоже поворачивать дело так, будто мы о своем прошлом забыли».




Тут стоить напомнить, что в 1941-м Венгрия вступила в войну на стороне Германии, не в последнюю очередь ради того, чтобы вернуть свои земли, утраченные в результате Первой мировой. После разгрома под Сталинградом пыталась перейти на сторону союзников и, как результат, 19 марта 1944 года была Германией оккупирована. С началом оккупации в Венгрии начались преследования евреев. Далее – Будапештская операция и взятие города Красной армией, о чем напоминает монумент с пятиконечной звездой, стоящий тут же, на той же площади, по одной оси с новым памятником.




Черный орел – Германия, ангел – Венгрия. «Они» – плохие, «мы» – хорошие. Почему же горожане против? Да потому, что поворачивать дело так, будто до 1944-го, до оккупации, в стране царила тишь да благодать – значит, врать. Собственная фашистская партия «Скрещенные стрелы» была основана еще в 1935 году. Еврейские законы, Первый, Второй и Третий, установившие для евреев ограничения на работы, постановляющие считать евреями и тех, кто принял христианство, и, наконец, запрещающие браки и половые контакты между евреями и венграми, приняты были в 1938-1941 годах, до всякой оккупации. И кошмар Холокоста, развернувшийся здесь с 1944 года, никак не получается списать исключительно на германских нацистов – нацисты собственные, венгерские, как говорят, взялись тогда за дело с энтузиазмом, удивившим даже немцем.

Памятник ставится по инициативе правящей партии Фидес и чуть ли не по личной инициативе премьер-министра Виктора Орбана и трактовку истории предлагает очень удобную: Венгрия – «жертва», Германия – «агрессор». Иными словами, все зло – «от них», а «мы» – ни при чем. На самом деле все не так просто.




С одной стороны, примерно пятьсот тысяч венгерских евреев и цыган были убиты в концентрационных лагерях, куда их оправляли при содействии тогдашних венгерских властей. Евреи Будапешта были согнаны в гетто. Начались массовые убийства. Память об этом – мемориал на набережной Дуная, где над самой водой стоят чугунные туфельки, ботинки, сапожки, сандалии – мужские, женские, детские – их приказывали снимать перед расстрелом.

С другой – тогда же, в 1944 году, корреспондентка «The New York Times» Анна МакКормик писала о Венгрии как о последнем прибежище евреев в Европе: «До тех пор, пока венгры могли чувствовать себя хозяевами в своих же домах, они пытались укрыть евреев». Память об этом – таблички на стенах домов: «здесь защищали», «в этом доме спасали и прятали».



Не помнить все – и плохое, и хорошее – в этом городе, наполненном следами и знаками прошлого, невозможно. Месяц назад здесь прошла акция «Желто-звездочные дома», когда Будапешт вспоминал указ от 6 июня 1944 года, обязавших всех жителей города, определенных как евреи, а это более 220 000 человек, нашить желтую звезду на одежду и к 21 июня переехать в обозначенные желтыми звездами дома в районе Большой синагоги. Листовки с изображением этих звезд сейчас, в июне 2014-го, появились на дверях многих и многих домов, и были вечера памяти, и печальные концерты в сквере Еврейского квартала.



Еще не завершенный монумент получил в городе название «elátkozott» – «прóклятый» памятник. Весь май, июнь и половину июля люди собирались возле него, и вспоминали реальную, а не приукрашенную правительством историю собственной страны. Заменяли сгоревшие свечи. Ставили вместо увядших свежие цветы. Добавляли таблички: «Миклаш Хорти 1944 = Виктор Орбан 2014», например. Приносили и прикрепляли к ограде новые и новые документы, книги, фотографии.



В воскресенье 20 июля, на рассвете, под присмотром полиции, без каких бы то ни было объявлений, ангел и орел были установлены.

В понедельник утром народ толпился на площади Свободы, обсуждал, рассматривал, объяснял происходящее иностранным туристам. В понедельник вечером на площади было не протолкнуться. Фонтан, выключающийся, если подойти поближе, прорывался струями только в стороне, сбоку. Из колонок звучала «Омега», полиция стояла внутри ограждения, присматривала за завершенным памятником и ничего не предпринимала.






Только теперь перед памятником – не только свечи, цветы, камни со звездой Давида и лежащие на земле письма и документы, но и развернутый во всю ширину транспарант с большой надписью красными буквами «Искажение истории – интеллектуальное преступление!» (дословно – «отравление колодца». Тут же самодельные, от руки написанные плакаты «Позор!»  и «Наши темные воскресные рассветы» с датами начала оккупации в 1944-м, ввода советских войск в 1956-м и установки ангела и орла в монументе на площади Свободы в 2014 году.



Сцена эта – памятник с орлом, ангелом, полицией, горожанами, журналистами, с детьми, играющими в фонтане, с документами, цветами и свечами – разошлась в тысячах фотографий, и вряд ли остался в Будапеште человек, не имеющий собственной позиции по этому вопросу.

Юдит Вертеш, тридцатипятилетняя хозяйка книжного магазина с булгаковским названием «Массолит», объясняет: «Неправильно показывать Венгрию в роли жертвы. Все, кто не отрицает факт Холокоста (а их большинство), понимает, что вина не только на немцах, но и на венграх. Есть свидетельства, живы люди, которые все это помнят, и делать вид, что мы тут не при чем – больше, чем фальсификация истории. Это преступление против тех, кто погиб в Холокосте».

Илдико Палоши, кандидат филологических наук: «Венгрия символизируется архангелом Гавриилом, но ведь мы прекрасно знаем, что Венгрия во второй мировой войне вообще не была ангелом. В этом памятнике абсолютно все является фальсификацией истории и обижает нынешнюю Германию с одной стороны, евреев с другой, и вообще всех, кто честно относится к истории Венгрии».

Имре Сакал, переводчик с английского и китайского, вчерашний выпускник школы гидов: «Такой мемориал в память немецкой оккупации неприемлем, поскольку он освобождает от ответственности венгерских правителей того времени. Уже потому, что памятник установлен в одностороннем порядке правящей партии Фидес, с полицией, под покровом ночи, не принимая во внимание протесты, я – против этого мемориала».

По видимости, победило правительство: памятник стоит. Но никакими силами нельзя отменить возникшую ситуацию противостояния, как нельзя сделать вид, что монумент выражает общее мнение граждан страны. Кнопка «delet»  не работает в реальной жизни, и вычеркнуть эту историю из Истории уже не получится.

Слишком много людей за эти два с половиной месяца видели лежавшие на земле фотографии и документы, стоявшие там свечи и цветы в вазах и без. Слишком многие дети спросили родителей: «Что это?», и родители им объяснили. Слишком многие туристы, идущие обязательным маршрутом от базилики святого Иштвана к зданию Парламента, задали тот же вопрос гидам и получили ответ. Слишком многие уже знают о споре между венгерским правительством и венгерским обществом по поводу оценки одной страницы венгерской истории.

Теперь и вы знаете.




http://www.geo.ru/photo/gallery/novyi-pamyatnik-v-budapeshte
Текст: Анна Чайковская
Фото: Максим Гурбатов

История вопроса:
Родина vs Истина – 5. В присутствии ангела http://anna-bpguide.livejournal.com/241566.html
Ой-ё... Родина vs Истина – 4 http://anna-bpguide.livejournal.com/240994.html
Так это выглядит. Родина vs Истина – 3 http://anna-bpguide.livejournal.com/227528.html
Родина vs Истина – 2 http://anna-bpguide.livejournal.com/225189.html
Родина vs Истина http://anna-bpguide.livejournal.com/216528.html