Дублер по пенису

Кадр такой: мужская рука достает из кармана ключи от машины. Мужчина стоит фронтально, развернут на камеру. Крупность от ремня до зоны бикини. И вот на примерке режиссер просит актера сделать это простое движение. Тест. Надо же всегда делать тесты. И хорошо, что режиссер попался ответственный и потребовал достать ключи из кармана, потому что выяснилась совершенно ужасная вещь.

Режиссер говорит, что складки на штанах выглядят вопиюще вульгарно. Дело в том, что у нашего актера какой-то... наверное... сильно... большой пенис. И он как-то выпирает. И поэтому складки. И тут начинается опять вот эта контактная шизофрения, когда взрослые люди с высшим образованием начинают вести себя неестественно. Померили все варианты штанов — все равно ужасно, прямо бросаются в глаза складки. Про пенис и речи нет, он просто кидается во взгляд. И смотришь теперь не на ключи с логотипом, а на этот огромный ужасный пенис.

Обсуждение идет по-английски, актер совершенно не врубенштейн, но слово пенис улавливает. И по выражению лиц понимает, что его пенис никому особенно тут не понравился. Он спрашивает у меня: «А что случилось-то?» И что ему сказать? Ты зачем себе отрастил такой огромный член? В обычной жизни, в среде нормальных людей и в естественных условиях никто бы не стал так преувеличивать данный пенис, так что это был звездный час актера. Пенисишка-то так себе. Художница по костюмам придумала очень утягивающие трусы. Креативный директор показывал, как можно немного прибрать пенис, он пошел чуть в присядку, приседал и рукой заправлял невидимый пенис внутрь между ног, а потом ставил ноги ровно и оппа — пениса как бы и нет. А менять кадр уже поздно. Потому что очередная Глория утвердила уже раскадровку, если ей сейчас звонить про пенис, то проект полетит в трубу. Продюсер предложил поискать дублера для этого кадра.

То есть как бы продюсер как бы думает, что как бы я как бы звоню в как бы кастинг-агентство и как бы говорю: «Все нормально, но есть одно но. Нам нужен дублер на один кадр. Да нееет, не по рукам дублер, руки у актера хорошие. Нам нужен дублер по пенису. Желательно без пениса. Вы вообще-то думайте, кого в следующий раз присылать! Что?! Да у него не пенис, а какая-то х**ня!»

Путь бобра

Недавно снимала бобров. По сюжету бобер должен был пробежать по кадру, взять в лапы книгу, начать листать и изображать чтение. Мы сразу сказали заказчику, что очень постараемся найти читающих бобров, но скорее всего, их не так много. Я люблю свою работу за то, что всегда сталкиваешься с чем-то новым. Нельзя сразу говорить заказчику нет, потому что мы профессионалы. Поэтому мы сказали, что обязательно поищем и начали искать. По зоопаркам, театрам зверей, дрессировщикам. И все нам говорили: «Вы в своем уме? Бобры не поддаются дрессировке. И даже если поддаются, то нужны месяцы, чтобы заставить читать». А у нас съемка через неделю, но мы все равно искали. И вот к концу третьего дня в дверях офиса появляется торжественный администратор, насквозь пропахший ветром и бобрами, который говорит, что есть один частный бобрятник в Подмосковье, который он нашел, и даже снял там небольшое видео. На этом видео бобер по команде «Начали!» вбегал в кадр, брал в лапы книгу и начинал ее листать. Оказывается, в этом бобрятнике иногда проводят небольшие представления для детей и там как раз есть такой концертный номер. Мы страшно обрадовались и выслали видео заказчику. Нас переполняли то радость, то волнение, то гордость. Приходит ответ: «Нет. Это какой-то темный бобер. И у него странный хвост. Нужно поискать более светлого бобра и более крупного. Напоминаем, что съемки скоро и просим поторопиться. За три дня от вас пришел только один бобер, мы рассчитывали на варианты». Как известно, от бобра бобра не ищут. Продюсер сел писать ответ, но все время стирал первую строчку, потому что каждый раз начинал с вопроса: «Вы о#уели?» Нельзя сразу начинать письмо так, потому что мы профессионалы. Поэтому мы сказали, что обязательно поищем и начали искать. Звоним в бобрятник и уточняем наличие более светлых читающих бобров с красивыми хвостами (желательно покрупнее). Нам говорят: «Вы о#уели?» Не потому что они непрофессионалы, а просто нормальные люди.

Иногда, когда происходит встреча с заказчиком, хочется включить на телефоне режим видео и сказать: «Не обращайте, не обращайте внимания, продолжайте, пожалуйста». Выложить это на ютуб и собрать сто миллионов просмотров за минуту.
Когда стало понятно, что во всем мире есть только один читающий бобер (да и тот, к сожалению, темноват, мелковат и хвост не такой), то начался следующий этап контактной шизофрении: «А давайте покрасим бобра!» И заказчик начинает натурально высылать варианты цветов красок для волос, которые обычно представлены в человеческих парикмахерских. Цвета назывались так, чтобы привлекать тетек: молодая японская вишня и сочный шатен. В моей жизни было уже такое, когда заказчику не нравились черные пятна на белой собаке. Вызывали художника по гриму, который рисовал трафарет (!!!) и, прикладывая к собаке, наносил пятна нужной формы (форму пятен утверждали неделю). Сделать из бобра сочного шатена, конечно, можно. Не сложно вообразить себе бобра цвета молодой японской вишни. Но совершенно невозможно представить на#уя.

Иногда совершенно не остается сил ни на что. И хочется сказать: «Извините, вы не могли бы вложить свою шею мне в руку и начать ее резко непомерно раздувать, чтобы я могла вас задушить, а то совершенно не осталось сил, чтобы даже вас убить». Отбившись от покраски бобра, мы немного еще поспорили о том, чтобы привязывать ему другой хвост. И переубедили кормить бобра до отвала, чтобы он стал жирнее и крупнее, потому что все равно остался день до съемок, он не успеет располнеть. В конце концов, если в вас не осталось ничего человеческого, можно набить бобра сеном, но он тогда не будет читать и бегать. На съемках все ждали, что возникнет комментарий о том, что бобер должен читать вслух. И лучше с выражением. И, кстати, что он должен читать?

Кабзда

Я выучила новое слово.
Кабзда! (ударение на последнюю букву)
Кабзда — это что-то вроде капец, но женского рода и более интенсивно.
До этого я знала другое слово. Оно называлось консёрн.
Консёрн — это то же самое, что и кабзда, но от английского сoncern. То есть беспокойство, озабоченность, настороженность, опасение.
Слову консёрн меня научили рекламные агентства, с которыми я часто снимаю ролики.
Например, на площадке говорят: «Агентство в консёрне». Это значит, что есть сомнения. Иными словами, у агентства какая-то небольшая кабзда.

Агентство, как я успела заметить, находится в состоянии перманентного консёрна. Например, для одного ролика три недели выбирали женщину с идеальными руками. Нужен был кадр, в котором женские руки вытаскивают из русской печки жаркое в горшочках. Агентство не выходило из консёрна. Все руки перебрали. Настолько ли идеальные суставчики между фалангами пальцев? Настолько ли хороши ногтевые пластины? Мне звонили в три часа ночи с уточняющими вопросами: «Какая фамилия у актрисы, у которой чуть кривоват левый мизинец? Ларионова или Федорова?» И я знала, что это Потапова. Пригласили специального мастера по маникюру со всей палитрой лака. Маникюр стоил 15 000 рублей. Дальше начался настоящий консёрн. Долго выбирали платье с нужной длиной рукава. Потом думали: будет ли кирпичный цвет рукава спорить в кадре с цветом глиняных горшочков? А на съемках поняли, что женщина не может голыми руками вытаскивать горячее жаркое. И вот в этот момент началась небольшая кабзда. Поэтому дали актрисе в руки ухват, надели огромные прихватки-рукавицы и нормально сняли.

А Хабенский будет?

Реклама. Снимали на улице. Дубль, еще дубль, режиссер доволен. Я иду в палатку агентства, мол, у нас было. Идем дальше? Или комментарии? А съемка еще такая, что надо быстро, суета, торопятся все. Нравится вам, короче, или нет? И тут то ли клиент, то ли агентство говорит, что нет. Не нравится. А что не так? Да как-то не верю актерам. Бляяя, думаю, чо им верить? В кадре девушка переходит улицу. Вместо светофора бутылка йогурта стоит на палке. На бутылке мигают то красная клубника, то желтый апельсин, то зеленое яблоко. Ситуация сама по себе странная, во что тут верить?! И понятно, что лицо у комментатора такое — лучше не спорить. Давайте дубль.

Актриса переходит дорогу более естественно, манимая фруктом на другую сторону. А давайте направим ветродуй, чтобы работало платье, а давайте уберем, потому что теперь все смотрят только под платье. Пусть еще более натурально переходит дорогу! Ну как еще более? Ну... Как-то! Актриса заманалась ходить туда-сюда, все ослабели уже немного, у режиссера было сто дублей. Опять подхожу к столу агентства. Нуууу чтоооо? Было? И смотрю в глаза этому комментатору. И вдруг он говорит: «Да я вообще-то сам плохо разбираюсь. Решать-то вам. Я ж тут случайно». Оказалось. Шел мужик домой. Видит — съемки. Ну тут стулья стоят, палатка, тенек, фрукты разложены. Он сел. Сидит. Никто не гонит. Агентство думает: наверное, кто-то из съемочной группы. Продюсер думает: наверное, кто-то от клиента. Клиент думает: наверное, кто-то из агентства новенький. Все сидят, слушают его, внимают. Мы дубли снимаем, актрису гоняем по жаре. А он говорит: «Ну ладно, я пошел, наверное. А какое кино-то хоть снимаете? А Хабенский будет? Есть смысл ждать?»

Рефрижератор

Снимали сериал. В одном эпизоде должен был сниматься персонаж, который выбегал на ночную дорогу и кричал «Рефрижератооор!» Из мглы выносилась огромная машина, которая спасала героев. И вот режиссера замкнуло на этом персонаже. Обычно мелких эпизодников толком не утверждают. Или кастинг директор приводит сразу на площадку, или режиссеру показывают фото. Но тут его клинануло. Этот актер должен быть с серьезным лицом, нет... С тревожным... Нет, этот жирный... Нет, этот глупый... Нет, этот не нравится... Ищите! Ищите! Снимайте на видео, вызывайте на кастинг. Ассистенты по актерам в конце второй недели предлагали уже народных артистов на рефрижератора, но все было не то. Режиссер встал в позу. Из мелкой проходной роли рефрижератор превратился в главного персонажа. Осветители приносили фото своих знакомых и друзей, рефрижератор искали все. Режиссер кричал, что найти его — дело чести. Просто кастинг пару раз на проекте был виноват и режиссер решил показать, кто здесь главный. И вот уже смена, съемка ночная, зима, пурга, рефрижератора нет.

Прибегает кастинг директор, в ослабевающих руках несет фото актера, достаточно серьезного, тревожного, не глупого и совершенно не жирного. Короче, настоящий рефрижератор. И вот его быстро вызывают на площадку, он, понимая свою незаменимость, покочевряжился по деньгам, повыкручивал руки продюсеру, и еле-еле согласился. А уже ночь уходит, рассвет, надо снимать, все срочно, быстро, грим, костюм. И вот его волокут на площадку, впихивают в кадр, ставят на точку, внимание, приготовились, мотор, начали! И актер кричит: «Еф-е-жи-а-тооог!» То есть перебрав 150 человек нашли именно того, который вообще ни разу в своей жизни не выговорил р. «Еф-е-жи-а-тооог!» Это было так красиво. Ночь, темно, трасса, пурга, съемочная группа по пояс в снегу, где-то в сугробе лежит кастинг-директор, который защитил свою честь посмертно, сжимает в окоченевшей руке фото актера... И над всем этим несется «Еф-е-жи-а-тооог...» Звукорежиссер не просто смеялся, а он упал и дергал ногами, ему было больно. Такое стечение обстоятельств, все в одном месте: и вредный режиссер, и картавый актер, и такой сложный текст.

Режиссер вскакивает, понимает, что так больше продолжаться не может! И он кричит, что мы все вокруг полные неудачники, чо ржом-то?!?! Ну-ка, быстро придумали замену рефрижератору и прекратили захлебываться и икать!!! Как еще назвать большую машину с кузовом? Ну?! Почему я должен все сам, а?! Мать вашу! А?! Хорошо! Тогда я сам! Все сам! И говорит актеру: «Короче, выбирай! Или фура, или грузовик!»

Сериал закрыли через три дня, так и не вышла серия.
PS В результате он кричал «Сюдааа!»

Жук

Нам нужен был жук. Специальный жук для съемок. Определенной породы. Режиссер говорит: «Хочу именно этого жука, хоть вы все тут сдохните. Без него съемки не будет». По замыслу режиссера жук должен был ползти по столу перед лицом героя. А тут как раз удача: в Москве проходила выставка жуков. И привезли в единственном экземпляре того самого редкого жука. Продюсеры встали перед хозяином на колени: «Дай!» Тот ни в какую: «Вы с ума сошли? Я его вез через все границы, держу в определенном климате, кормлю специальным говном!» Продюсеры бросают мужику свои паспорта, документы на квартиру — все, что хочешь, только отдай. Тот еле-еле соглашается за такие деньги, после получения которых жук может больше не пользоваться своими крыльями, а купить самолет.

И вот съемка. Выставили кадр. Актера посадили за стол. Жука высадили (он был как раз после обеда, нормально поел, настроение у жука хорошее, видимо, был десерт). Внимание! Камера! И вот тут происходит настоящее говно. Потому что жук принимает осветительный прибор за солнце, взлетает, бьется с характерным глухим звуком, падает и тут же сдыхает навсегда.
Любой нормальный человек скажет: «Что за идиоты!!! Ну, сдох! Ну, снимете без жука, что за бред?» А это же для кого-то не бред. Это — жизнь.

Зайцы, лисы или лоси

Один раз я писала важное письмо. Там было написано: «Для монтажа нам срочно нужно найти съемку зайцев, лис или лосей в ночном зимнем лесу. При этом они не должны есть или бегать. У нас по сюжету по ночному зимнему лесу едет пожарная машина с мигалками, герой поет песню „Милая моя, солнышко лесное“, а зайцы, лисы или лоси это слышат и реагируют». Я это написала и быстро отправила, потому что много работы. А потом представила лицо человека, который получил это письмо. И тогда я добавила: «Трава в верхнем ящике на ресепшене».

Мышь

А режиссер говорит: «Извините, а мог бы он пробежать быстрее и лучше чуть левее по кадру? А потом развернуться на камеру в определенной точке и вот так пошевелить усами?» И ты говоришь: «В принципе да. Может. Но он этого не будет делать». — «Почему?» И ты смотришь на режиссера и как бы злишься, ненавидишь, но одновременно его становится даже жалко. И говоришь ему честно: «Он так не будет делать, потому что он — мышь. Вы понимаете? Он — мышь. Ну, животное. Он вообще вряд ли понимает, что живет, он просто так всю жизнь бегает и смотрит, как получится». Режиссер говорит: «Ааа...» Я говорю: «Вы понимаете, мы можем, конечно, запустить мышь левее по кадру и даже придать ускорение, но мы не договоримся о повороте головы в нужной точке. Вы же наверняка хотите, чтобы мышь только голову поворачивала, а не всем туловищем разворачивалась?» У режиссера такая радость в глазах: «Да! Да! Именно только голову!» Я говорю: «Вы понимаете, этого не получится». — «Почему?» И опять ты его одновременно то ненавидишь, то жалеешь.

Еж

И задача-то стояла простая. Еж должен был свернуться в клубок, черепаха втянуть голову, а хамелеон изменить цвет. Три простых кадра. Надо слегка напугать зверушку — и все снято, всем спасибо. Никаких же сверхъестественных задач не ставилось.

Брали проверенных животных у знакомых дрессировщиков. После двух недель поисков оказалось, что хамелеоны, которые снимаются в кино, вообще не меняют цвет. Они же меняются, когда боятся. А оказалось, что после съемок хамелеоны уже ничего не боятся. Черепахи не втягивают голову, ежи не сворачиваются. Киносъемочный еж скорее встанет на мостик, чем банально свернется. Ему уже ничего не страшно! А режиссер хотел в кадре тугой клубок. Там тоже свои нюансы оказались: для позы «клубок» подходят только молодые ежи, потому что они наиболее пластичны. Стояли, как идиоты в этом павильоне. Люди вон уже «Аватара» давно сняли, а у нас ежи не сворачиваются. И что делать непонятно. Ситуация называется «закат солнца вручную». Думаем: «Надо показать им что-то очень страшное». Главный заказчик говорит: «Ладно. Я пойду». Ну, сняли потом как-то, конечно.

Еще ежи

По телефону рассказал режиссер:
«Проект очень ответственный, готовимся снимать рекламный ролик. По сюжету там ребенок-еж прибегает к маме с папой. Родители тоже ежи. Папа-еж 40 лет, плотного телосложения — так и написано. Ну и вот. Ребенок принес им гриб. Написано: „Ребенок-еж прибегает в дом, где родители тихо занимаются яблоками“. Ну, ты понимаешь? РОДИТЕЛИ ЗАНИМАЮТСЯ ЯБЛОКАМИ. Застал маму и папу врасплох, блять.
А потом знаешь, что было? Потом мне пишут письмо: „В конце нашей истории семья ежей приходит к другим знакомым ежам в гости. Таким образом, мы видим наших ежей в обыденной жизни и в гостях у ежей-друзей. Вопрос следующий: надо придумать, какие различия у героев могут быть в костюмах обычных и гостевых?“ Я стараюсь оставаться вежливым и им отвечаю: „Может быть, дадим ежам в руки тортик? Мол, в гости с тортиком, это отличит героев от обыденности, визуально придаст им гостевой характер“. Мне отвечают: „Нет. Клиент хочет, чтобы различие было именно в костюмах ежей. Вы режиссер и обязаны дать клиенту представление о том, в чем ежи могут ходить в гости“. А у меня два высших образования. Я страшно нажрался в тот вечер, просто страшно...»

Дети

Многомиллионный бюджет. Рекламный ролик для всех стран мира. В главной роли — маленькая девочка. Искали ее месяц. И так искали, и сяк искали. Чтобы когда она появилась на экране, то всем странам мира срочно захотелось купить этот продукт. Нашли! Такая прекрасная, что не оторвать глаз. Просто Девочка с большой буквы. Выбирали из сотен претенденток. Именно так люди представляют себе ангелов. Сделали с ней актерские пробы. Все прекрасно! Девочка играет отлично, как взрослая. Заказчик умиляется, глядя на нее, до слез и готов выкупить весь свой продукт самостоятельно. Привели девочку на съемку. Она встала в кадр — и все. Режиссер с ней и так, и сяк — не работает девочка. Стоит, как бетонная стена. Ростом один метр три сантиметра. Стоит этот метр, вокруг 80 человек с высшим образованием, а метр даже не улыбается. Ни в какую. И слова не вытянуть. Ей говорят: «Аделаида». Метр зовут именно так: Аделаида, я не вру. Ей говорят: «Аделаида, в чем дело?» И тут она рассказывает страшную историю. Оказывается, накануне ночью ей приснился сон. И в этом сне она была феей. А когда она проснулась, то оказалось, что она не фея. И у нее нет ни короны, ни волшебной палочки. «И что?» — спрашивают ее 80 человек с высшим образованием, которые в этот момент уже стоят на коленях и готовы отдать девочке весь свой многомиллионный бюджет, лишь бы она улыбнулась. «И НИЧЕГО! ТЕПЕРЬ — ВСЕ!» — говорит метр, сворачивает натуральную фигу из пухлой детской ручки и уходит со съемочной площадки.

Кофе с тампоном

Девушка задумчиво сидит с кружкой кофе, ее ноги укрыты пледом, она смотрит в сторону, сжимает кружку, держит ее в руках, обхватывает пальцами и перекатывает в ладонях, из кружки идет легкий пар, девушка улыбается своим воспоминаниям и делает глоток. Все бегут покупать этот кофе.
Это сценарий.
А вот съемка:
Девушка задумчиво сидит с кружкой кофе, ее ноги укрыты пледом, она смотрит в сторону, сжимает кружку, держит ее в руках, обхватывает пальцами и перекатывает в ладонях, из кружки идет...

Чтобы пар был аппетитным, нужна очень горячая жидкость. По сюжету девушка долго держит чашку в руках, она ее прижимает ладонями. Актриса не может сжимать кружку, в которой кипяток — это раз. Она не может с удовольствием пить такой горячий кофе — это два. У нее сразу рефлекс подуть и отпивать мелкими глоточками, слегка прищуривая глаз. Главное для заказчика ролика получить аппетитное отпивание рекламируемого напитка, чтобы актриса изобразила удовольствие и улыбку Джоконды, а не сидела с перекошенным лицом и опухшим языком после десятого дубля. Видя пар в кадре, потребитель чувствует аромат кофе. Поэтому пар тут — очень важное.

Девушка сжимает кружку, улыбается своим воспоминаниям и изображает вкусный глубокий глоток. Из кружки идет аппетитный пар. При определенном ракурсе не видно, что напитка внутри нет. В кружке нет специального пиротехнического порошка — он дает дым, а не пар. Чтобы получить идеальный пар, который аппетитно смотрится в кадре, берут тампон Тампакс, мочат его в воде, кладут в микроволновую печь и нагревают. Нагретый мокрый тампон помещают в пустую кружку, дают в руки актрисе, она сжимает ее в задумчивости, улыбается своим воспоминаниям и изображает глоток. От мокрого Тампакса, разогретого в микроволновке, самый красивый на свете пар, который рассеивается в воздухе мягкими складками. Все бегут покупать этот кофе.

Если бы заказчик был мужем

Отработала вот проект с одним заказчиком. Ну, с таким... Например, если бы этот заказчик был моим мужем, то наше бы общение выглядело так:
— Дорогая, пожалуйста, аккуратно размешивай борщ в кастрюле.
— Я его аккуратно размешиваю.
— Да, иначе борщ может расплескаться и придется потратить время, чтобы вытирать его. Кроме того, ты можешь испортить борщом поверхность плиты. Если часто проливать на нее борщ, то придется часто вытирать. Поверхность не будет выглядеть новой. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Да.
— Я бы хотел предварительно посмотреть, как ты порезала капусту.
— Полосочками.
— Я это понимаю, но мне необходимо видеть ширину полосочек. Не слишком ли широкие?
— Пожалуйста, посмотри.
— Ну что ж, этого стоило ожидать. Капуста порезана шире, чем я просил. На два миллиметра.
— После варки этого не будет заметно и это не отразится на вкусе борща.
— Я бы не был так уверен, мне не нравится твоя настойчивость и манера перечить. Сейчас мне нужно знать, сколько уйдет денег на новый кочан капусты, который ты порежешь верно. И если ситуация сложилась таким образом, то я бы хотел предварительно сделать тесты резки капусты. Прежде чем ты будешь резать новый кочан, лучше потренируйся на других овощах. Так мы сократим бюджет на покупку другого кочана капусты, ты не будешь портить новый образец, а станешь резать по отработанной схеме. Почему у тебя такое лицо, когда ты меня слушаешь?
— У меня нормальное лицо.
— Кстати, что касается твоего лица, то у меня есть еще одна просьба. Не могла бы ты сварить борщ в другой кастрюле.
— Зачем?
— Я очень не люблю, когда мне задают подобные вопросы. Свари, пожалуйста, борщ в другой кастрюле.
— Хорошо, я сварю.
— Когда ты сваришь борщ в другой кастрюле, то перелей его в ту, в которой ты варила борщ в первый раз.
— Зачем?
— Я еще раз повторяю, что не хочу слышать этих вопросов. Я плачу деньги за этот борщ, ты варишь его только потому, что я выделил на это средства.
— Хорошо, я перелью.
— Теперь что касается картофеля...
Это была такая ситуация, что я его жена, а он мой муж, а уйти от него не могу, потому что у меня нет ног, рук и даже зубов, чтобы уползти, цепляясь за пол. Вот так все у нас было.

Кастинг бумаги

Если, не дай бох, потребуется снять белый лист бумаги формата А4, то это будет самый адский проект. Реквизитору придется принести сто вариантов листов: глянцевая, матовая, полуматовая, гладкая фактура, бумага для акварели, для рисования карандашом, для сушки гербария, для заворачивая самокруток, бумага писчая, бумага не писчая, бумага для струйного принтера, бумага для лазерного принтера (наверняка есть различия и это будет жутко видно в кадре), бумага для чертежей, для складывания самолетиков, для жевания комочков и плевания на переменах из ручки, бумага для бумаги, бумага для обертывания, для заворачивания и для скручивания, папирус, туалетная, бумага, которой нет в природе, невидимая бумага и бумага для розжига углей в аду. Обо всех видах бумаги реквизитор узнает за 2-3 недели проекта. Он будет высылать варианты, а заказчик писать в ответ: «Это все не то! Вы что бумагу не можете найти?!» Это правило: если тебе звонят и говорят: «Есть простой проект, там делать нечего!», значит, надо бежать без оглядки в другую сторону. Мы будем перезваниваться с реквизитором каждый день две недели и говорить: «Бляяяя, да если бы я знала, что такое будет!..» А тем временем уже встреча с заказчиками, которая бывает перед каждой съемкой. Все, как мы любим: пироженки, фрукты, напитки с газом, без газа и с полугазом. В презентации вставлено сто вариантов листов белой бумаги формата А4. Все под своими номерами, чтобы не перепутать. На ППМ притащат еще стопку образцов. Их будут рассматривать и трогать. На связи по телефону из западного головного офиса компании вице-бренд-президент-менеджер Глория Какая-То Там У Нее Фамилия. Связь плохая, Глория говорит как из кафельного туалета, но агентство все понимает.

Агентство проходит какие-то курсы по пониманию клиента из кафельного туалета, это точно. Курсы следующие. Клиента сажают в двухсот метровую трубу или колодец, а с другой стороны размещают агентство. Условия тренинга: клиент говорит тихо и при этом трясет банку с крупой и шуршит целлофаном. Кто расслышал — тот и работает в агентстве.

Глория будет говорить, что вариант белой бумаги под номером 63 ей кажется не премиальным. У нас все должно быть лакшери.
Раньше говорили люкс. Потом вип. Потом премиум. Сейчас все говорят лакшери. Лакшери — это шик и жир.

Так вот. Нам нужна белая лакшери бумага формата А4. На что агентство начнет доказывать, что мы тут в Москве держим 63 номер в руках и он отличный, он светлый и он настолько лакшери, насколько вообще может быть лакшери белая бумага формата А4. Правда, режиссер рекомендует для съемки не 63 номер, а 97. Так что нам придется снять два варианта. И тут Глория снова поведет себя, как абсолютная падла, и скажет, что 97 тоже темный. Станет понятно, что даме в трубе надо просто прибавить яркость монитора, начнутся поиски системного администратора в западном головном офисе, потому что Глория не знает, где эта кнопка. Затем агентство поинтересуется, а можем ли мы отправить этой чертовой мать ее Глории образцы по почте? А экспресс-доставкой? А если передать самолетом? Давайте посмотрим расписание, какие рейсы летят к Глории в трубу, чтобы она смогла до съемок оценить белую мать ее бумагу формата А4.
После встречи, когда Глория в трубе уже отключится, то кто-нибудь из агентства задаст вопрос типа: «А кто у нас художник-постановщик? Аа... А почему не тот, которого мы просили?..» Продюсер скажет, что которого просили — тот занят, он снимает с Бондарчуком/ Михалковым / Господом богом. А агентство скажет: «Ну вот поэтому мы его и просили! Ребята, такой ролик! Белая бумага в кадре! Ваш художник-постановщик раньше снимал белую бумагу? Есть шоурил?»

После встречи я напишу реквизитору, что нам нужно найти что-то среднее между образцом 63 и 97, но не такое темное, как экран у Глории.

Самое большую свинью неожиданно подложит оператор. Он придет за день до съемки и скажет: «А я не могу снимать белую бумагу. Она же белая. Она будет „гореть“ в кадре. Давайте ее тонировать, отмачивать в чае, мелко прыскать мочой». Операторы не снимают белое, это всем давно известно. У них какой-то передёр по цвету и пиздец. Съемочная группа стоит над белым листом бумаги формата А4. И смотрит. Реквизитор мечтает нанять самого дешевого киллера, чтобы он убивал оператора плохо и долго. Представить, что сейчас надо позвонить агентству и сказать им о тонировании бумаги — это подобно тому, как сесть на останкинскую башню с размаха. Они бросятся сразу в трубу к Глории, а к ней уже и так летят обрацы 63 и 97. Поэтому продюсер промолчит, а художник-постановщик, который выслал за время проекта тридцать эскизов белой бумаги формата А4, пойдет пить с реквизитором, который за время проекта ходил на бумажные комбинаты чаще, чем работники всей бумажной промышленности за всю свою жизнь. Реквизитор мечтает сжечь заказчика, а художник-постановщик готов сделать эскизы осиновых колов. На съемку вызовут, естественно, супер лакшери специалиста, который будет выкладывать в кадре белый лист формата А4 и следить, чтобы он не морщился, не шел волнами, не жался, не топорщился и не загибал края. Хотя ничего этого бумага не будет делать и так, но всем будет казаться... И вот так каждый день творится небольшой такой адик. Адок.

adme.ru